– Когда мы праздновали 20-летие, то помнится шестерых из нас не досчитались, – заметил хозяин дома. – Александр Сергеевич это даже в своем посвящении отметил, до которого мы, наконец-то, добрались. Вот слушайте.
Яковлев стал читать:
«Шесть мест упраздненных стоят,
Шести друзей не узрим боле,
Они разбросанные спят —
Кто здесь, кто там на ратном поле,
Кто дома, кто в земле чужой,
Кого недуг, кого печали
Свели во мрак земли сырой,
И надо всеми мы рыдали.
И мнится, очередь за мной,
Зовет меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой»
Обращаю внимание присутствующих, на то, что все мы, включая Александра Сергеевича, до сих пор, слава Богу, живы. Наши заздравные тосты явно помогают… И сейчас я предлагаю всем выпить за здравие Кюхельбекера и прочих отсутствующих братьев.
Все выпили шампанского.
– Ах, Дельвиг, Дельвиг, – произнес Данзас. – Помните, что он сказал, когда после лицея надел очки? —
– Нет! – разом ответило несколько голосов.
– Вот пусть Александр Сергеевич расскажет, я от него слышал.
Все посмотрели на Пушкина.
– Он сказал приблизительно так: в Лицее мне запрещали носить очки, зато все женщины казались мне прекрасными. Как же я разочаровался в них после выпуска…
– Знал бы он в ту минуту, каких степеней достигнет это его разочарование, – пробормотал Иличевский.
– Да уж, – согласился Яковлев. – С женой ему не повезло даже в большей мере, чем с третьим отделением.
– А что не так с его женой? – удивился Данзас. – Я кажется, что-то пропустил?
– Тебя не удивило, что уже через несколько месяцев после смерти Дельвига его Софья вышла замуж за брата Баратынского? – поинтересовался Иличевский.
– Положим, удивило. Но засчитать это за невезение в браке, извините.
– Ты, видимо, не знаешь всего. Вернувшись домой после разговора с Бенкердорфом, Дельвиг застал их вместе. То есть увидел свою Софью в объятиях Баратынского… Антона в тот день сразили две беды, а не одна. От одной он, может быть, еще и оправился бы, но двух не потянул.
Пушкин помрачнел.
20 октября (1 ноября)
Франкфурт
В этот день Мельгунов снова явился в библиотеку к самому открытию. Вчера он исследовал жизни Сервантеса и Шекспира, сегодня ему предстояло разобраться в судьбе того, кого Шеллинг назвал «первосвященником нового искусства», в судьбе Данте!
Обложившись несколькими биографиями поэта, в том числе «Жизнью Данте» Боккаччо, Николай Александрович начал свое исследование, вращающееся вокруг 1295 года.
Картина довольно скоро вырисовалась следующая.
Родился Данте в 1265 году.