– Не только, – возразил Святослав, – стену из щитов можно передвигать. И, к тому же, на кого мы собираемся нападать?
И действительно, после крушения Хазарского каганата образовались три огромных государства. Это Греческая земля, Немецкая земля и Русская земля, которые друг с другом не граничили.
Сам Хазарский каганат съёжился до небольшого пространства вокруг Саркела. И врагов, способных напасть на Русь, в общем-то, не было.
Печенеги – друзья, угры, за своими горами, по крайней мере, не враги. После поражения от немцев, сожрав Моравию, они ходят чуть ли не каждый год через Болгарию грабить греческие земли, это им как-то интересней.
Болгария – ещё недавно великая, теряет силы и земли. Вот с ней Русь граничит. Земли тиверцев когда-то, совсем не давно, были в подчинении у болгар, а теперь в подчинении у Руси. То Свенельда заслуга. Разделяет земли Руси и Болгарии река Дунай. Но земли перед Дунаем только считаются русскими, население редкое, там почти никто не живёт.
На востоке – мордва в дружбе с Русью. Булгары, савиры и буртасы неожиданно оказались свободны от хазарского гнёта и Руси, естественно, пока, не угрожали.
В серёдке русских земель обитает непокорное племя голядь. Она ни на кого не нападает, но и к себе никого не пускает. Но это до времени.
– Огузы в эту зиму, – продолжал князь, – перешли по льду Итиль и грабят остатки хазар. А вдруг осильнеют и придут сюда. Печенеги могут с ними и не справиться. Встанут огузы вон там за рекой.
– А городские стены на что? – не понял Икмор.
– За стенами не отсидишься. В поле выходить надо.
С князем согласились, отсиживаться за стенами считалось трусостью.
– А белые хорваты и волыняне? – спросил Свенельд.
– Здесь уж сложнее, – ответил Святослав. – Водой к ним не подойдёшь. Здесь конница нужна.
И посмотрел на Амыда и Олтака.
– Вот своих взрастим конников, – и продолжил: – но это уже дело Ярополка или Владимира.
– И на кой они вам эти самые волыняне? – спросил Святогор.
– Что б были, – усмехнулся Святослав, – сейчас ляхи колобжегов под себя подомнут и за белых хорват с волынянами наваляться. Тут уж так: или они или мы. А если так, то почему не мы?
– Без войны – чем дружину кормить? – задал вопрос Свенельд.
На поле перед градом собирались по вечерам до осени.
День Перуна прошёл как-то блёкло, не радостно. Местные славяне не считали его своим богом, а считали богом пришлых северян.
Мать постоянно твердила, что нельзя болтаться просто так, а надо наконец-то взяться за управление государства. Как мужчина и князь он просто обязан это делать. Но на деле к власти не подпускала.
А в самом конце лета появился Волк с женой Жданой, дочкой Дарёной и маленьким сыном, названным так же, как когда-то звали его отца – Собиной.
– Я так понимаю, – сказал боярин Воланд – не зря мы за ней в ту зиму ходили.
Ждана покраснела.
– Не красней. Женщина на то и нужна, чтобы рожать воинов.
– А