– Лада… мою мать звали Ладой… – вспоминал он, сняв маску и вытирая глаза. Что это? Слёзы? У безжалостного убийцы и верного пса короля? Какая глупость… – Нет, конечно, просто резко вышел из светлого помещения в темноту, – обманывал он себя, однако ни капли не веря в жалкое оправдание.
Послышался шум шагов остальных членов Пяти. Первый спрятал лицо маской, не желая показать своей слабости.
– Готово. Ну, что, дальше ищем чистеньких? – хищный голос Второго вернул Джадиса в реальность.
– Отлично. Ещё есть четыре дома, остальные – нежилые. Поспешим. До рассвета нужно закончить, – ещё недавно нетвёрдый его голос звучал холодно и жёстко. Второй решил не расспрашивать о причинах внезапной вспышки, не желая нарваться на неприятности.
Остаток ночи принёс ещё шесть испуганных огней, мечущихся в стеклянном цилиндре и не находящих выхода. И лишь один огонёк, словно присев на дно, тихонько мерцал, будто плакал.
На рассвете они уже достигли светлицы, пройдя по подземным ходам, лабиринтами рассекающих Громбург. Джадис, сдав королю отчёт о ночном походе, сказался больным и ушёл, оставив подчинённым сделать вытяжку. От своей доли он отказался, вновь вызвав подозрение Второго. Он вышел из светлицы следом за Первым и, остановив его, зашипел ему в ухо:
– Джадис, не узнаю я тебя. Сначала эта бабка, дверь, теперь странная болезнь и отказ от доли. Не считаешь, что твой отказ нелогичен, тем более, если ты болен? Ты ведь знаешь силу вытяжек, – он хрипел над ухом Первого, злорадно щурясь, и это чувство ядом просачивалось в его слова. – Не боишься, что король узнает об этих несуразностях, и у него появится новый советник?
– Неужели ты? Тебя вопросы начальства не касаются, Лейд, если ты, конечно, не хочешь отдать свой огонь в дополнение к вытяжке. Ты смеешь проявлять неуважительное поведение к старшему по всем параметрам. Советую не забываться. И не сметь меня касаться, – омерзение кривило губы Джадиса, и его и без того ледяной зловещий голос становился ещё страшнее. Он дёрнул ткань белоснежного одеяния, зажатую Вторым между стеной.
Лейд отшатнулся от него и поклонился, мысленно благодаря, что обошлось только угрозой. Благодарен он был и за обращение по имени – большая честь, теперь есть чем щегольнуть перед остальными. Поимённое обращение выделяло из номеров, отмечало особенность, и считалось чуть ли не повышением статуса.
Вернувшись домой, Джадис долго не мог уснуть, вскакивал и бегал по комнате, без конца дымя трубкой так, что помещение залилось сизым туманом, в котором местоположение хозяина отмечалось периодическим вспыхиванием табака.
Перед его глазами летели обрывки всё новых и новых детских воспоминаний, отдельные моменты и детали. Он сел на край смятой постели и вцепился руками в белые волосы.
Часы безжалостно стучали во тьме, отдаляя его от чего-то важного всё сильнее и сильнее. Он глухо застонал.
Глава 14. Маяк
Луна