– Что ты несёшь такое, идиот! – воскликнул недоумённо человек из Чёрной страны.
– И этому есть веские доказательства, – добавил Болс, – взять его, и на улицу, я пойду сзади, мало ли что, и шпагу его захватите.
Зимний ветер впился в лицо, брови покрылись инеем, пары дыхания клубами вырывались изо рта. В тронном зале стояла тишина. Мигис Великий сам встретил конвой и Орсека. Он весь был испачкан в крови. Но это его вовсе не смущало, во взгляде его сквозила ненависть и грусть. В потухших глазах в момент появления воина тьмы вспыхнул огонёк.
– Предатель… – выдавил император.
– Сир, я не понимаю… – но слова Орсека были бесполезны; монах, не сдерживаясь, сжал белую ухоженную ладонь в кулак, и удар в челюсть откинул голову наёмника назад.
Орсек стойко выдержал боль, и только привкус крови во рту и разъяренный лик императора убеждал его, что всё происходящее – реальность.
– Ты убил мою жену, Фелисию! Я так любил её, – император еле сдерживал свои рыдания, – в темницу его, – жёстко произнёс Мигис, – в темницу…
И уже вдогонку император крикнул:
– Ты будешь избавлен от пыток, лорд Орсек Темный, только потому, что я знаю, что всё равно не выдашь сообщников, но твоя смерть будет примером для всех изменников. И чтоб сгорел ты в аду! – последнее проклятие прозвучало для Орсека, как приговор.
Оказавшись снова на улице, Болс, оставив капитана под охраной трех гвардейцев, побежал в сторону казармы патрульной службы. Ворвавшись в кабинет Алигаса, он с ходу выпалил:
–Берите четырех подручных и проводите Орсека Тёмного в тюремную крепость, это же, кажется, Ваша работа?
Алигас, не поняв вначале, в чём дело, переспросил:
– Кого? Куда?
– Капитана императорской гвардии, – повторил сержант.
– Что? – лицо Алигаса вытянулось от удивления.
– Давай шевелись! – подгонял его Болс.
Кулак начальника патрульной службы врезался в скулу сержанта, сшибив того с ног. Валяясь на полу, гвардеец закричал:
– Ты ещё заплатишь! – и выбежал из сторожки.
Второй раз жизни Орсек оказался в тюрьме. Но если в первый раз причиной этого была уличная драка 5 лет назад, то теперь его обвиняли в убийстве монаршей особы. Было над чем задуматься.
Раннее утро встретило сержанта наёмников имперской армии за чисткой боевого топора. Любовно поглаживая лезвие, Дрю вслушивался в умиротворённую тишину. Солдаты ещё спали, и вдруг воин услышал стук подкованных железом сапогов. Из известных ему варшукцев такие носил только один человек. «Алигас, – подумал наёмник, – что ему надо?»
Через минуту Алигас стоял перед толстяком Дрю.
– Дрю, – начал он без предисловий, – Орсек в опасности. Он сидит в тюрьме за убийство императрицы, завтра казнь!
Маленькая жилка затряслась на виске наёмника, и он с невиданной для его размеров скоростью выскочил на улицу, автоматически взяв топор.