– Зачем вы это смотрите? – спрашиваю я.
– Ой, сама не знаю! Я уже ухожу, только картошку дочищу быстренько-быстренько, я вам не сильно помешаю?..
– Но вы же понимаете, что это полный бред?
– Понимаю, но как-то… чтобы в тишине не сидеть, дай, думаю, включу, пусть говорит…
– А чем вам тишина не угодила?
– Ну… если есть телевизор, то почему не включить?
– Хотите, я вам музыку включу?
– Хочу.
На кухне был проигрыватель. Я включил маме Леночки Эллу Фицджеральд. Ей понравилось. Элла Фицджеральд и Леночке нравится. А ещё ей нравится Хью Лори – не только как актёр, но и как музыкант. Когда я заикнулся о том, что у него есть занятные смешные песни, Леночка покривилась и сказала:
– М.
В одно из утр я проснулся в дурном настроении. Просто встал не с той ноги. Проходя мимо кухни, увидел там Леночку, сидящую за столом, и сказал ей:
– Доброе утро, Лена.
А она ничего не ответила. Даже бровью не повела. И мне захотелось избить её. Я готов был загубить свой 27-летний стаж неизбития женщин ради нескольких оглушительных смачных ударов по её красивому челу. Мне захотелось схватить её за каре и ёбнуть об холодильник так, чтобы магнитики разлетелись.
Я подошёл, сел за стол напротив Леночки и сказал:
– Лена, может быть, ты расскажешь, почему ты так сильно ненавидишь меня? Что я такого сделал, что у тебя не поворачивается язык элементарно меня поприветствовать? Что я должен в себе исправить, чтобы получить право быть замеченным? Я хочу знать, с кем я ночую в одних стенах. Ты меня понимаешь?
– Да всё нормально, – сказала Леночка.
Она встала, не глядя на меня, поставила на поднос только что вскипевшую турку с кофе и удалилась. Минутой позже в кухню вбежала мама Леночки с вопросом:
– Где аптечка?!
– Вон в том ящике, а что стряслось?
– Боже, боже!..
– Да что стряслось?
– В этом? Или в том?..
– Да вот же! Что стряслось?
– Леночка обварила себе руку кипятком!
Мама Леночки ушла с бинтом. Я поставил чайник, чтобы заварить иван-чай. Мама Леночки вернулась и устало села за стол.
– Хотите чаю? – спросил я.
– Не откажусь. Только мне немножечко, совсем чуть-чуть, вот прямо самую-самую капелюшечку…
– Знаете, – сказал я, – я не могу выйти на контакт с вашей дочерью уже почти год.
Мама Леночки вздохнула.
– Я не могу выйти с ней на контакт уже двадцать лет. Как тебе такое?
– Но почему?
– Лена росла гиперактивным ребёнком. И разговаривала много – ещё больше, чем я. И в школе на одни пятёрки училась, и в бассейн ходила, прыгала там с вышек, рекорды била… А потом оказалась не в то время не в том месте. Ограбление магазина. Два здоровых лба угрожали ей пистолетами. С тех пор она такая. Я ничего с этим не могу сделать. Думала, хоть мужчина у неё появится, станет получше. Мужчина появился, но она что-то не пылает. Любить,