«Боря много чего не помнит, – объясняет Романов. – В „Бутырку“-то вызывали только на очные ставки. И ко мне приезжал туда, по-моему, только Андрюшка Сапунов, потому что его вызвали именно на „очку“. Следователей интересовал период с 1981-го по начало 1982 года, когда Зосимова и Пашаева еще в группе не было. А то, что Борю таскали в ОБХСС, – так это просто всех допрашивали из нашего круга. Но в „Бутырку“ их с Ваником не звали. А свидания там предоставляли только с родственниками. Ну и куда бы Зосимов приехал? Постоять у проходной? На хера это надо?
Никаких претензий к нему и близко нет! Образно говоря, меня тогда сняли с другого „парохода“. С Пашаевым и Зосимовым мы хотели как раз легальную, филармоническую деятельность наладить. И насколько-то смогли. Достаточно много прокатились, с забавными эпизодами. Нам порой устраивали худсоветы и просмотры прямо на маршруте. Приезжали росконцертовские дядьки и тетки. Ованес специально для таких случаев разучил каприс Паганини на фоно, раза в полтора медленнее, чем нужно, его играл, но все-таки! И, кажется, Борька тоже что-то на сцене музицировал. Еще Миша Богудлов из московской филармонии с нами был, изображал этакого пирата на бонго. В общем, придумали достаточно забавный номер: этюд Паганини в слегка цирковом обрамлении, чтобы было понятно: мы – бригада артистов, а не какие-то проходимцы.
А о том, что Зосимов чего-то дописывал в мои тексты, когда их „литовал“, я знаю с его слов. Честно говоря, посмотрел бы на эти шедевры. Безумно интересно. У меня был несколько позже эпизод, когда я катался с тем же Ованесом, но в качестве автора-исполнителя, и опять за нами ездила бригада проверяющих из Росконцерта. И Любовь Михайловна Барулина, литредактор, почему-то очень боялась песни „Солнцем освещенная дорога“. Что это: жизнь после смерти? Ей было за шестьдесят, и ее это очень пугало. Предложила мне читать поэтов Серебряного века. Я почитал и понял, что у меня гораздо оптимистичнее вещи. Потом она докопалась до „Кто виноват?“. Я принес ей одиннадцать вариантов текста. Она все прочитала, охнула и сказала: „Исполняй что хочешь“».
Автор композиции «Радуюсь» (где упомянута та самая «солнцем освещенная дорога») провел в Бутырской тюрьме немало месяцев и лишился части своего имущества, а от Зосимова «через несколько допросов отстали». Развеивая сомнения в чистоте своих тогдашних действий, Борис говорит: «Почему в итоге не тронули ни меня, ни Ваника – понятия не имею. Даже если предположить, что мы попробовали „перевести стрелки“ на Романова, получится бред сивой кобылы. То есть два администратора группы убедили следователей, что продажей билетов у нас занимался вокалист! В такую чушь никто бы не поверил. Они целенаправленно катком проехались по Лёшке. И никаких объяснений на эту тему, тем более упреков с его стороны