– Осторожно, не позволяй им приближаться к тебе слишком близко, – предупредила я Этьена, – у теляток начинают прорезаться рога, и они могут тебя поцарапать.
Однако мечтательный музыкант, казалось, не слышал меня. Он с минуту заворожено смотрел на пятнистых красавцев, а затем, подняв голову, стал рассматривать лес, поворачиваясь кругом. И, в конце концов, словно что-то отметив про себя, мужчина вперил свой взор далеко в море, сверкающее голубизной сквозь кружево кроны деревьев. Лицо его стало не то просветленным, не то ошеломленным.
– Что с тобой? – полюбопытствовала я.
– Не знаю. Не в состоянии сейчас понять, но, кажется, со мной творится что-то странное… – не сразу смог выговорить Этьен. Помедлив мгновение, он тряхнул головой, пожал плечами и снова повторил, – не знаю.
– А у Тишки бедного температура, – показала я на подошедшего к нам двухгодовалого марала, – недавно ему впервые отпилили панты, и он это очень тяжело перенес. Мама делает ему успокоительные компрессы. У нас несколько таких болезненных… Этьен! Да что тобой? Может, пойдем все-таки к моим тритонам и рептилиям?
Сын Шаровой Молнии вдруг резко схватил меня за руку и с силой сжал ее, точно стараясь через пальцы передать какую-то мысль. Глаза его стали ошалелыми. Я в упор посмотрела на друга, морщась от боли. Но неожиданно на смену боли пришли тепло, легкость во всем теле и ощутимый прилив энергии. От наших рук стали отскакивать искры. Между пальцами раздался электрический треск и замерцали дуги, как на электродах свечи зажигания. Я вырвала свою ладонь из рук восторженного Принца Грозы и, не в силах удержаться, закружилась на лугу, точно в древнем сакральном танце.
Мне вдруг стало смешно: вид остолбеневшего по непонятной причине товарища немного позабавил меня. Что такого особенного он только что осознал? Нет, определенно, есть в Этьене крупицы сумасшествия, наивности, и плюс ко всему, немного сумасбродства и озорства, словно он любит пошутить и подурачиться, прекрасно осознавая, что именно так ведут себя малые дети.
А двухмесячный лосенок Гришка загарцевал вокруг меня, подражая моим па и то и дело подфутболивая мои ладони носом.
– Стой! – Этьен мягко, но настойчиво меня остановил, и веселье на его лице сменилось серьезным выражением, а глаза заблестели так сильно, словно готовы были изрыгнуть молнии. Я приготовилась ждать, пока он соберется с мыслями, дабы произнести пространную пафосную речь в своей старомодной манере. Но Этьен вдруг неожиданно выпалил, – Конкордия! Это было здесь и это все отсюда: и лес, и танцы, и олени. И это было прежде. Ты была моей Глорией. Да, так и есть! Ты – моя Глория! – повторил он уверенно.
– Но я же не блондинка с веснушками, и вообще…
– Главное, не внешность! Ты блондинка душой!..
– А по виду, случайно, не философ? – рассмеялась я.
– Ты