Едва наследник исчез в портале вместе со своим телохранителем, император попытался избавиться и от Яррена:
– Любезнейший… как вас там… младший лорд Ирдари. Оставьте нас. Со мной и фрейлинами принцесса в полной безопасности. Займитесь проверкой подарков по случаю помолвки вашей госпожи. Как мне стало известно, они до сих пор даже не распакованы. Вопиющее пренебрежение!
Горец распрямил плечи, но смиренно опустил взгляд.
– Ваше многоликое ледейшество, подарками в данную минуту занимается мой напарник. Вдвоем в такой крохотной комнатушке, где они сложены, нам даже не поместиться. Потому с позволения моей госпожи, я останусь при ней и моих непосредственных обязанностях.
– Ашшш… – сорвалось натуральное змеиное шипение с заледеневших от гнева губ государя. Наглец не подчинился его приказу!
Да еще и позволил себе оскорбительные намеки на скупость жениха, забравшего львиную долю подарков в свою сокровищницу! Заметил император и довольно свежие шрамы на костяшках пальцев и скуле Яррена. Но это могли быть следы кабацкой драки, о которой Алэру тоже докладывали, а не избиения его пса Феранара. Да такой молокосос и не справился бы с первым кулачным бойцом северной столицы.
– Я бы хотела сама распоряжаться своей охраной, ваша многоликость, – вздернула подбородок Виолетта, глядя прямо в побелевшие глаза жениха. – Я полностью доверяю вам, но чувствую себя увереннее, когда поблизости те, кого выбрал еще мой отец.
Алэр напомнил себе, что у него осталась даже не неделя, а всего четверо суток, и подавил раздражение.
– Как хочешь, дорогая, – император взял руку невесты и галантно поцеловал кончики пальцев. И почувствовал, как они заледенели в его холодной руке. – Меня радует, что ты послушная и преданная дочь. Значит, станешь такой же послушной и верной женой. Это даже хорошо, что здесь столько беспристрастных свидетелей. Я хотел принести тебе извинения. Я был непозволительно груб и напугал тебя. Но ты сама стала причиной моей несдержанности.
– Я?
– Могу объяснить. – Император, не выпуская руки девушки, повел ее к дальнему выходу из галереи. – Когда я тебя увидел, такую нежную, юную, свежую… Ты так прекрасна и желанна, что каждый час отсрочки нашего брака для меня стал пыткой. Я не привык к отказам, знаешь ли. Я бесился. Злился. Видеть и не иметь. Восхищаться и не обладать. При полном праве на твою близость – страдать от того, что ты так далека… Я сошел с ума, влюбился как мальчишка!
Летту поначалу бил озноб, но с каждым шагом ей – о чудо! – становилось теплее, и даже холодная как у трупа императорская рука начала явственно пылать жаром по мере того, как он говорил, как распалялся его голос, а каждое слово как будто дышало страстью.
– Прости меня, моя прекрасная Виолетта, мой нежный цветок, – Алэр остановился у белой полупрозрачной двери, покрытой дивными узорами и снова поднес ее руку к губам.
Летта вскрикнула. Кожу обожгло как от прикосновения