– Капитан первого ранга, – вновь невозмутимо поправил его Папугин.
– Иначе земля загорится у вас под ногами!
– Предупреждение принял, – Папугин наклонил голову, не выдержав, улыбнулся язвительно, скосил глаза на выстроившиеся в ряд корабли бригады – внешне небольшие, проигрывающие в размерах крупным океанским утюгам, но неплохо вооруженные – лишь один ствол маленькой корабельной пушки запросто мог перерезать пополам все роскошные «бээмвушки» приехавших на разборку «красных пиджаков».
Оганесову пришлось отбыть ни с чем.
– Ну и какое твое впечатление, Владимир Константинович? – спросил Папугин у начальника штаба.
– Будет маленькая война.
– Пусть будет. Поступим по-наполеоновски: для начала ввяжемся в драку, а там – посмотрим.
Война войной, политика политикой, лай различных групповых, национальных и прочих лидеров лаем, а военные должны стоять в стороне от всего этого. Надо было устраиваться, обживаться.
Под жилье бригаде выделили сложенный из старых кирпичей хоздвор, в котором когда-то располагался профилакторий, специализировавшийся на принудительном лечении алкоголиков, – тут, казалось, даже стены пропахли перегаром.
Жить в этом помещении было нельзя, но иного выхода не было, просто не существовало – в этом старом кирпичном бараке надлежало жить. Надо было только основательно этот хлев вычистить, выскоблить, вымыть. За это пришлось взяться женам офицеров.
Командовала «парадом» жена Никитина Лена – подвижная говорливая толстушка с веселыми глазами и рано увядшим лицом: тяжело далось рождение двух детишек, смерть отца, похороненного в Баку, два переезда.
Капитан-лейтенант Никитин уже служил в СНГ – в городе Вентспилсе и был оттуда изгнан вместе с коллегами-пограничниками. Только изгнание происходило более цивилизованно, чем в Баку, – выдавливали не так откровенно, и то, что надо было заплатить пограничникам, – заплатили. Без всяких проволочек, без изюмных восточных улыбок и требований предъявить несколько десятков никому не нужных справок.
Но все равно переезд есть переезд. Это всегда – потеря. Не говоря уже о том, что всякий переезд на новое место равен двум пожарам и одному наводнению. Через год после переезда из Вентспилса в Баку Никитиных попросили и из Баку.
Лена Никитина возглавляла женсовет и занимала едва ли не единственную женскую должность в штабе бригады – была инструктором по работе с семьями военнослужащих.
Даже у видавших виды женщин опустились руки, когда они вошли в бывший профилакторий. У жены Кочнева Светланы Сергеевны на глаза навернулись невольные слезы:
– Бабоньки, а мы ведь никогда еще не сидели в таком дерьме, как сегодня.
Но глаза боятся, а руки делают: через несколько дней бывший алкогольный профилакторий перестал иметь вид запущенной зловонной конюшни. Хотя ощущение, что жить приходится в конюшне,