– Ты как-то изменился, – сказала мама, погладив меня по щеке. – Всё в порядке? Ты… не болен?
– Болен? С чего это ты взяла… нет-нет, я здоров.
– А… Таня? Она приедет?
– А… да, да, конечно, – растерялся я, не ожидал, что мама спросит.
– Это хорошо. Когда её выставка?
– В июле. Но у неё ни черта не готово. Сама говорит, что выставлять нечего. Не представляю… всегда всё в последний момент. Она даже за границу едет, каждый раз собирается в последние полчаса, невозможный человек… Зато, чтобы вот на дачу с родичами, будет сарафанчик выбирать полдня, с панамкой и какими-нибудь босоножками, или кедами, чтобы они провалились, когда она надевает их, мне кажется, она ещё в седьмом классе…
– Ты любишь её, – улыбнулась мама.
Я вздрогнул, мы не обсуждали чувств ещё никогда.
– Да-да, мы очень любим друг друга, – поспешил сказать я.
– Конечно-конечно, – покивала мама, всё с той же улыбкой. – Но ты любишь её. Я тогда ещё поняла, когда ты привёл её на дачу ровно пять лет назад, ты сам тогда ещё не понимал… А отец сразу почувствовал, так и сказал мне: «Ну вот и девочка нашлась для нашего мальчика».
– Я… – мне стало неловко, хотелось как-то отвлечь её от этой мысли, будто она пытается вмешаться или обсуждать это со мной.
Но нет, мама вовсе не была тем человеком, который полезет в душу. У отца она этому научилась или сама была такой, поэтому они были такой счастливой парой, но мама сама закрыла тему, доставая зелёную папку из ящика стола.
– Да, это список компаний, интересующихся инвестициями. И… сибирские заводы выставлены на торги, ты слышал?
– Я даже слышал, кто их покупает… Их скоро не будет.
Мама лишь пожала плечами.
– Ни я, и ни… словом, никто не сможет помешать, всё решено и куплено уже… повыше нас, – она нахмурилась, остывая, и я удивился в который раз, как быстро у неё меняется лицо от мягкой женской улыбки, сделавшей её лицо, её губы розовыми и выпуклыми и тем, как они побледнели и застыли. – Так… который час?
Мама поднялась из-за стола, этот громадный стол я помню всю жизнь, у него резьба, зелёное сукно на столешнице, которое пришлось заменить, когда я в третьем классе опрокинул чернильницу. Да, и чернильница до сих пор существовала, и в ней до сих пор были чернила, фиолетовые, паркер…
У мамы затренькал телефон, она взглянула на экран и сказала мне, прежде чем ответить:
– Это Олейники, значит, машина доехала за ними. Можно выходить. Таня приедет сразу на дачу?
Я не успел ответить, как у меня тоже зазвонил телефон. Удивительно, но это была жена Платона, Вика.
– Марк? Ещё не поздно присоединиться к вам?
– Ты