Атмосфера за столом становилась все более напряженной, и, услышав последнюю реплику, Его Преподобие предостерегающе поднял руку и потребовал:
– Не начинай!
– Не хочешь, чтобы я начинал, тогда давай говорить по делу. Тебе есть чем еще занять меня?
– Ты делаешь каждый раз тут столько, сколько не сделала бы целая артель работников. И спрашиваешь, чем мне еще тебя занять?
– Скоро ночь, Бэзил. Руками не поработать, так хотя бы вдруг есть чем занять голову. Я уже отложил в отдельную стопку у тебя на столе то, что может сгодиться до пасхальной недели, но, возможно, ты хотел бы рассказать людям что-то еще?
Кормак очень осторожно ответил:
– У меня есть несколько черновиков для будущих проповедей, Джек. Но… признаться честно, я не уверен, что хочу их тебе показывать.
– Это еще почему? – сдвинул брови Винтерсмит.
– Ты же знаешь, о чем пойдет речь – о страданиях, о несправедливости…
Ага. Ну вот они и подобрались к самому главному. Винтерсмит передернул плечами:
– Хорошо. Я понял. Так вот, если ты забыл, напомню, о чем я предупреждал тебя уже не раз: не смей жалеть меня, Бэзил. НИКОГДА.
– Я вовсе не… – поспешил оправдаться викарий, но волшебник перебил его:
– Не смей никогда нежничать со мной! Где твои гребаные черновики?!
Кормак вздрогнул, услышав ругательство.
– Я принесу их. Сегодня вечером все будет.
– Хорошо, Бэзил. Просто поставь мне задачу. Поставь мне задачу, и я ее выполню. Больше от тебя ничего не требуется.
Викарий боязливо кивнул. Он перешагнул грань опять. Он вновь начал разговор на тему, которую Винтерсмит не выносил так же, как сам Бэзил не выносил лекции о гармонии в браке.
– Джек, почему ты прячешься от всего этого в работу?
– Прячусь? – Винтерсмит прикинулся удивленным. – Я ни от чего не прячусь – все мое всегда со мной.
– Но не проще было бы…
– Что? – глаза Винтерсмита сузились, как бывало, когда что-то или кто-то очень его злил. – Что было бы не проще?
– Поговорить с кем-то? Поделиться.
– Тут не выйдет разделить горе так, что оно уменьшится, Бэзил. Я знаю, о чем говорю. Единственное, что может получиться – что горе выхлестнется наружу и утопит всех моих без того редких собеседников. Этого я не могу никак желать. Поверь мне, я не могу, не хочу и не имею права тебя в это впутывать.
Викарий подвел неутешительный итог:
– Значит, только работа?
– Да, – кивнул Винтерсмит. – Значит, только работа. В этой жизни надо или работать, или сгинуть. Будь ты умнее, пользовался бы этой моей чертой с куда большей для себя выгодой.
– Просто я добрее.
– Просто