О том, что кроткий
Родился ребёнок.
Тихо на крестном пути
Тень оставила незнакомца
И зрячие глаза его
Ослепли окаменевая,
Слаще песня
Полилась из уст его;
Поскольку эта ночь —
Обитель влюблённых,
Безмолвен лик голубой,
Над мёртвым
Отверзся висок;
Кристален лик;
Тёмными тропинками
К стенам
Следуют за ним умершие.
Когда нисходит ночь,
Появляются наши звёзды на небе
Под старыми оливковыми деревьями
Или на потемневших кипарисах
И странствуем мы белыми тропами;
Ангел, несущий меч,
Мой брат.
Молчат окаменевшие уста,
Песню страдания утаивая.
Вновь встречаются мёртвые
В белых одеждах холщовых
И сыплются цветы ворохом
На каменистые тропы.
Хворый плачет серебром —
Прокажённый у пруда,
Где в прежние времена влюблённые
Утешались после полудня.
Или раздаются шаги Элиса,
Идущего звонко
Чрез гиацинтовую рощу.
О мальчика лик,
Созданный из кристальных слёз
И ночных теней.
Иначе предчувствует чело совершенное
Свежесть, наивность,
Когда над зелёным холмом
Весенние грозы гремят.
Столь покойны зелёные леса
Нашей родины,
Солнце опускается на взгорье
И плакали мы во сне;
Шагами белыми идём
У тернистой изгороди —
Там, где колосьями
Лето встаёт,
Рождённые в муках поют.
Уже созревает семя мужское,
Священная лоза.
В каменной горнице,
Где прохлада, готовится пища.
А также в зелёных покоях,
В прохладе высоких деревьев,
Сердце замирилось с добром.
Хлеб раздаёт он нежными руками.
Многим не спалось.
В звёздную ночь
Красовалось пятно голубое.
Шагали бледные и зловещие,
И струны бренчали
Брат и чужеземец,
Брошенный людьми,
Облокотился о холм,
И влажные веки его
Утонули в невыразимой печали.
Из почерневшего облака
Капает горький мак.
Молчит лунно-белая тропа
У тех тополей.
Скоро завершится
Странствие рода людского,
Праведного терпения.
Радостно также молчание детей,
Близость ангелов
На кристальной лужайке.
Отрок с разломанной грудью,
Песня в ночи умерла.
Пусть только продлится затишье
Под деревьями на холме
Вслед за тенью дикой птицы.
Сладко пахнут фиалки на лугу.
Или позволь войти в каменный дом,
В горестной тени матери
Склонись