– Через пару дней понадобится.
Перегрин рассказал про мистера Джоббинса.
– Ладно, – сказал мистер Моррис. – Если рекомендации хорошие. Теперь спрошу я: у нас полная труппа?
– Не совсем.
– Что думаешь о Гарри Гроуве?
– Как об актере?
– Да.
– Как об актере я много чего думаю.
– Вот и хорошо. Ты его получишь.
– Уинти, ты вообще о чем?
– Поступила директива, малыш, или что-то вроде того. Из главного офиса.
– Насчет У. Хартли Гроува?
– Смотри в своей почте.
Перегрин пошел к своему столу. Он уже узнавал письма от мистера Гринслейда и быстро схватил верхнее в стопке.
«Уважаемый Перегрин Джей!
Ваши приготовления, похоже, движутся вперед согласно плану. Мы все рады видеть, как оригинальный проект обретает плоть и развивается, и удовлетворены решением открыть театр Вашей пьесой, особенно принимая во внимание Ваш нынешний успех в «Единороге». В этом неофициальном письме хотелось бы привлечь Ваше внимание к мистеру У. Хартли Гроуву, актеру, как Вам, несомненно, известно, знаменитому и опытному. Мистер Кондусис лично будет очень рад, если Вы примете положительное решение в отношении мистера Гроува, формируя труппу.
С наилучшими пожеланиями,
искренне Ваш,
Перегрин читал, и его охватывало дурное предчувствие – странно острое по сравнению с ничтожным поводом. Ни в одной профессии личные рекомендации и панибратские отношения не работают чаще, чем в театре. Для актера подкатить к человеку, набирающему труппу, через знакомого режиссера или администратора – обычный маневр. Пару секунд Перегрин смятенно пытался понять – не охватила ли его зависть, не пустила ли власть, необъяснимо попавшая в его руки, отвратительный росток развращения. Нет, решил он, поразмыслив, и повернулся к Моррису, который смотрел на него с легкой улыбкой.
– Мне это не нравится, – сказал Перегрин.
– Вижу, малыш. А можно узнать почему?
– Разумеется. Мне не нравится репутация У. Хартли Гроува. Я изо всех сил стараюсь оградиться от театральных сплетен и стараюсь не верить тому, что говорят о Гарри Гроуве.
– А что говорят?
– Ну, вообще, о его сомнительном поведении. Я как-то ставил спектакль с его участием, да и раньше встречал. Он преподавал сценическую речь в моей театральной школе и однажды пропал после выходных. Скандал вышел неописуемый. Многие женщины, думаю, находят его привлекательным. Не могу сказать, – добавил Перегрин, взъерошив волосы, – чтобы он творил что-нибудь неподобающее в последних постановках, и чисто по-человечески нахожу его забавным. Однако кроме двух женщин в труппе, его никто не любит. Они не признаются, но достаточно взглянуть, как они на него смотрят и как он смотрит на них.
– У меня практически приказ, – сказал Моррис,