– Свет в кухне включать? – спросила я.
– Включим маленький, – предложила Манька, – а то большой свет разбудит твоих родителей.
Мы вытащили из холодильника сковороду с жареной курицей и поставили ее на стол.
– Давайте возьмем по самому маленькому кусочку, – предложила я, – тогда никто не заметит, что мы ели курицу.
– Может, крылышки? – предложила сестра.
– Ага, крылышки! – встала руки в боки Манька. – Во-первых, крылышек два, а нас трое, а во-вторых, где это ты видела курицу без крыльев?
– А может, это вообще не курица! Может, это утка, а мама этого не заметила? – решила блеснуть интеллектом я.
– А что, утки бывают бескрылыми? – покрутила пальцем у виска сестра. – Ты бы лучше молчала, Нарка, тоже мне, ума палата.
Итого мы вытащили из сковороды кусочки куриной грудки и буквально сожрали их, преступно сутулясь и урча от удовольствия.
– Мало, – облизала пальцы Каринка, – может, еще по кусочку?
– По последнему! – угрожающе выпучилась я.
Мы выудили еще по кусочку курицы. Манюня закрыла сковороду крышкой и убрала ее в холодильник от греха подальше.
– Чтобы не дразнила аппетит, – сказала она и села за стол, – что же мы едим стоя, как лошади в стойле, давайте присядем.
Мы с Каринкой присоединились к ней.
– У-у, какая вкуснятина, – урчала Каринка, – всю жизнь бы ела только жареную курицу.
– И жареную картошку, – сказала я.
– Вот, это уже другое дело, – похвалила меня сестра, – чуток поела, и уже мозги стали на место. А то все курица не утка, курица не утка, – передразнила она меня.
– Сама дура, – огрызнулась беззлобно я.
– От дуры слышу, – захрустела куриной косточкой сестра.
– Шшшш, тише вы! – встрепенулась Манька, но было уже поздно.
Дверь кухни распахнулась, и на пороге нарисовался сонный папа. Папа выглядел просто бесподобно – волосы были всклокочены, большие семейные трусы нежного василькового колера воинственно топорщились вокруг тощих бедер, лямка майки съехала с плеча и кокетливо оголила часть волосатой груди. При виде нас он кинул вниз, в область своего многострадального таза, молниеносный взгляд, дабы удостовериться, что семейники на нем сидят как надо, и поправил лямку на плече. Потом открыл дверцу шкафчика с кухонной посудой, спрятался за ней и через минуту вынырнул в мамином фартуке в кокетливый розовый волан по подолу. Мы проследили за всеми его маневрами в гробовой тишине, с курицей в зубах.
– Что вы тут делаете? – Папа на всякий случай еще и втянул живот.
– Ой, Дядьюра, у вас такие же семейники, как у моего папы, – умилилась Маня.
– Так мы вместе их и покупали, – ответил отец, – а вот вы все-таки что тут делаете?
– Проголодались, – проблеяли мы дружно в ответ, – курицу едим.
– Курицу? – испугался папа. – А