Содрогнувшись от леденящего холода, внезапно ее охватившего, она поспешила за презренным наемником Брюса по освещенному факелами коридору на лестницу главной башни, а затем и во двор замка. Белла не спросила, куда исчезла охрана, которую муж к ней приставил, не хотела знать, но была благодарна ему за то, что им удалось выйти из башни без происшествий.
Едва успели они ступить на вымощенный булыжником двор, как грянул гром, от которого заложило уши и содрогнулась земля под ногами. Через минуту раздался второй громовой раскат, и стремительно темневшее небо озарили языки адского пламени.
Началось светопреставление. Из зданий, подпиравших стены замка, во двор высыпали люди. Отовсюду слышались вопли женщин, крики мужчин, громовые раскаты…
– Берегитесь! – крикнул Макруайри, увлекая ее в сторону, потому что на них неслись охваченные безумным страхом лошади.
…Копыта! Ее сердце сжалось – они едва не погибли!
Конюшни, догадалась Белла. Они подпалили конюшни, и деревянные строения, набитые соломой, вспыхнули, точно вязанка хвороста.
Казалось, пламя пожирает ночь. В воздухе висел дым.
Джоан! Господь всемогущий, ее дочь!
Она рванулась было в сторону большого зала, но Лахлан, который ожидал чего-то в этом роде, удержал ее на месте.
– О девочке позаботятся, а нам нужно уходить. Стража скоро опомнится.
Холодный приступ паники сжал ее сердце в своем ледяном кулаке. Белла попыталась вырваться, но рука Лахлана держала так крепко, что она не сумела даже пошевелиться.
– Я не уйду без дочери.
Он резко повернул ее лицом к себе. Сжатые в нитку губы побелели. И Белла ахнула, потому что только сейчас поняла, какой это опасный человек – именно такой, как о нем говорили: грозный и способный на все.
Ей следовало ужаснуться, но отчего-то по коже разлился странный покалывающий жар. Посреди суеты и полной неразберихи на нее нежданно-негаданно снизошло некое озарение. Она почти перестала дышать, ощущала лишь запах его кожаного акетона, его дыхание, но главное – жар и мощь тела воина, которое прижималось к ней и было твердым, как скала.
Тревога пронзила все ее существо, щеки вспыхнули. Да что с ней происходит? Долгие годы ее чувства были мертвы, а вот теперь надумали восстать к жизни? Из-за кого? Стыд и позор!
К суровой действительности ее вернул его хриплый недовольный голос:
– Послушайте, графиня, если желаете выбраться отсюда прежде, чем явится ваш муженек, нам лучше поторопиться. Ваша дочь вне опасности: горит далеко от большого зала. Когда мы вышли из башни, я дал знак своим людям, так что девочку уже ведут сюда.
– Но…
Он не стал слушать.
– Решайте скорее: если