– Ну я же просила, оставьте эти «ваши светлости». Вы тоже можете называть меня как папенька – Нади.
– Да, Ваша Светлость…
– Шилякин!
– Простите. Так точно, Ваша… эм… – он тряхнул головой. – Так точно, Нади.
– «Так точно, Нади». Ммм… Как мило. – она приподняла куда-то под шляпку свои кофейные зрачки. – Так-то лучше! – и ещё шире улыбнулась. – Ну не смущайтесь так, я обычный человек. Все эти звания, чины – это такой пережиток, стариковские условности. Хотя, Вам как военному человеку, это не совсем понятно.
– Ну почему же… – помялся юнкер. – Я же не всегда строем ходил и носил китель с фуражкой.
– Ну вот и отлично! – на её лице застыло выражение лица, которое обычно бывает у человека, который забыл, что хотел только что сказать или сделать. – Ах, да! Я чуть не забыла, зачем так бежала к Вам. – она открыла клатч, который всё это время держала в руке и достала оттуда блестящий металлический прямоугольник. – Вот возьмите, это Ваше. Ну фамилия точно Ваша, а вот инициалы не подходят. Вы обронили у нас в доме, наверное, когда переодевались или прачка забыла вернуть после чистки. Я взяла на себя смелость распорядится почистить его, а то он совсем потемнел. Может от воды, в которую Вы так геройски нырнули за моим братиком.
Она протянула ручку, облачённую в белую кружевную перчатку, в которой лежал его отцовский портсигар.
– Благодарю Ваш…, эм… Благодарю, Нади. Я думал обронил его в пруду. Это действительно очень ценная для меня вещь, он отцовский. – он взял в руки портсигар и тот блеснул отполированной поверхностью запуская ему в глаз солнечного зайчика.
– Вы когда-нибудь мне обязательно расскажете. Договорились? У Вас же увольнения бывают?
– Бывают. По воскресениям. Но следующее не скоро, через неделю, если не заработаю ещё парочку взысканий. – ответил Данила, потирая глаза от лёгкой засветки.
– Вот и прекрасно, а сейчас мне надо бежать к папеньке, а то заволнуется. Тут столько молодых людей в красивой форме, и я одна дама в этом кругу. – она хихикнула, сделала книксен и поспешила обратно. Но не сделав пару шагов, остановилась. Обернулась, оглянулась по сторонам и снова подошла к Шилякину. Посмотрела в его бирюзовые глаза, приподняла вуалетку на шляпке, и снова сделала это – обожгла всего Шилякина, заставляя оторваться его пятки от земли, кружиться голову, прикоснувшись своими мягкими, горячими губками к его щеке. Её румянец был уже совершенно нескрываем и очевиден. Нади снова хихикнула и упорхнула как прекрасная белая птичка.
Шилякин стоял, не чувствуя ног. Если бы сейчас он попытался сделать хотя бы шаг, он бы обязательно упал. Данила так и стоял, гладя как прекрасно порхает белой голубкой графиня по имени Нади.
***
Три часа аиста – ерунда, не привыкать, он был если не «чемпионом» по стоянию на одной ноге, то в тройке «сильнейших» уж точно. Отстояв своё наказание, перед отбоем, готовясь ко сну, Шилякин достал из кармана