Что, палку я все же перегнула, да? А что? Он сам виноват.
Правда, Анхель, по-моему, так не думал. Потому что его черные глаза как раз наливались кровью, ладони, лежащие на лекторской стоке, сжимались в кулаки. Этими кулаками через долю секунды он и ударил по металлической подставке.
А потом произошло нечто невероятное.
В воздухе запахло жаром и… чем-то ослепительно знакомым. Я сдвинула брови, пытаясь понять, что это. А когда вновь посмотрела на Анхеля, оказалось, что его глаза стали почти полностью синие.
“Плохо, Душечка, плохо…”
Едва наши взгляды встретились, как в левую и правую стороны от магистра начало распространяться оранжево-красное пламя, в то время как по потолку, наоборот, потекла ледяная волна смертоносной изморози.
Кто-то из адептов закричал, и все заерзали в поисках безопасного места, где можно скрыться от огня, потому что пламя, как живое, поползло между стойками.
И теперь я поняла, почему между ними нужно было такое внушительное расстояние. Судя по всему, как раз вот для таких “незапланированных” показательных выступлений.
Огонь двигался строго по границам проходов, а адепты жались как можно ближе к своим стойкам, потому что пламя было так близко, что вот-вот обещало зацепить и их ноги.
Ледяная волна тем временем оставляла на потолке диковинные рисунки совершенно невероятной красоты, узоры, какие может оставить лишь настоящая зима, как в королевстве Ледяной звезды, далеко-далеко отсюда.
Изморозь добралась до люстры, превращая ее в заснеженную композицию с сосульками, свечи потухли. Но в свете мы, как можно догадаться, не нуждались. Огня было предостаточно и на полу.
Также стало ясно, почему в аудитории не было ни одного предмета, сделанного из дерева. Только камень и металл. Ничего, что могло бы сгореть.
Все это я понимала отстраненно, где-то на краю сознания, ловя обрывки собственных мыслей. При этом я продолжала смотреть на Анхеля, а он смотрел на меня. И его глаза были синие-синие, только белки оставались светлыми.
Хвала Аргейниану.
А пламя подбиралось ко мне все ближе и ближе. Казалось, вот-вот коснется тряпичных академических туфелек, которые магистр мне только сегодня утром пожаловал. И тогда – все. Сгорю дотла. Огню оставалось до меня не больше расстояния одной ладони.
Анхель чуть прищурился, словно спрашивал, мол, что теперь будешь делать, Лунарис? Остальные адепты уже залезли на свои стойки, даже Алияра… а ты все еще стоишь на полу…
Я повернула голову к реке из пламени, словно зачарованная. Вокруг было нестерпимо жарко. И сердце билось быстро-быстро. Я опустилась на колени… не знаю зачем.
Когда я была кошкой, огонь пугал меня больше всего на свете. Огонь был… запретным. А теперь – вот он. Протяни руку – и дотронешься.
И я протянула, чувствуя, как пальцы обжигает.
А в следующий миг дверь аудитории распахнулась и в дверях кто-то застыл.
– Тренируетесь?.. – спросил мужской голос.
В