Древесники. Георгий Асин

мир устроен так, что люди с добрым сердцем и душой не могут бороться со злодеями и мерзавцами только потому, что законы не всегда карают по заслугам последних. Разве это справедливо? Всей своей собачьей душой я люблю хороших и добрых людей, но не могу принять той проклятой несправедливости, которая царит и правит в человеческом обществе. Собаки и люди – два разных мира. Мы, собаки, не пишем законов и правил, а поступаем по совести, так, как того заслуживает каждый. Вот почему я, ни мгновения не сомневаясь, прикончил злодеев, не имеющих право на существование. И пусть меня осудят люди и с возмущением скажут, что я бешеный пес, которому нельзя жить среди людей. А в нашем собачьем мире зло наказывается немедленно, да так, чтобы раз и навсегда…

      …Итак, я вновь живу со своим старым другом, доблестным ветераном, которому нынешнее поколение должно поклониться до земли и целовать руки за мир и спокойствие, что царят сегодня. Они, молодые и сильные, просто обязаны это сделать… Но вчера на моих глазах юные подонки, хохоча и улюлюкая, попытались отнять у моего замечательного друга сумку с хлебом, куском варенной колбасы и десятком куриных яиц. Все началось с того, что мы вдвоем возвращались из магазина, который расположен рядом с нашим домом. Был уже поздний вечер, сизые сумерки опустились на усталый город, а на улицах зажглись фонари. Мы шли вместе – мой друг держал в руках сумку с продуктами и чуть прихрамывал, опираясь на клюку. В прохладные дождливые дни осени о себе давала знать его старая боевая рана, но старик, оставаясь в душе оптимистом, старался не обращать внимания на ноющую боль. Я помогал ему как мог, подставляя спину под его ладонь, чтобы ветеран хоть немного мог отдохнуть.

      …Они появились из-за угла – пьяные, шумные, горланящие и дико хохочущие. Мальчишки, едва стоящие на ногах, задирались к редким прохожим, грязно ругались и визжали дурными голосами. Мне было противно смотреть на это кривлянье. Я, остановившись, оскалил зубы и недовольно заворчал. Мой друг с укоризной глядел на пьяных юнцов и, качая головой, попытался пройти мимо.

      – Что, дед, не нравится?! – заорал вдруг один из них, долговязый и прыщавый, – чего скривился? Противно, что ли?

      – А он тебя не боится! – захохотал второй. – У него, вон, смотри, пес какой здоровенный, вмиг тебе задницу надерет.

      – А мне этот пес до фени, – огрызнулся прыщавый и, гаденько улыбаясь, протянул руку к сумке с продуктами. – А ну, давай-ка сюда, старый, посмотрим, чем богат. У нас как раз с закусью плохо.

      Старик отшатнулся, и лицо его стало каменным:

      – Не тронь, пацан, – глухо произнес он, – не ищи себе неприятностей, иди своей дорогой.

      – Ах ты, старый пень! – задохнулся от злости прыщавый.

      В это мгновение стальная пружина во мне, что напряглась со страшной силой, вдруг выпрямилась, и я, зарычав страшно и дико, бросился на балбесов. Я не сумасшедший бешеный пес, способный в беспричинной