«Ну да, есть что вспомнить…»
У него были приватность и все необходимые удобства. За эту привилегию он из года в год платил начальнику тюрьмы совершенно несусветную сумму, что подкреплялось и торжественной, под крестом, клятвой, что жену начальника больше никогда не изнасилуют «хором».
Только не воскресным утром.
Только не на глазах у детей.
Лишь уже ближе к ночи хоть что-то наконец прервало монотонное течение жизни Икса.
– Простите, гм… Сэр?
Надзиратель был крупный мужчина, но вид имел виноватый.
– Что такое?
– Один заключенный спрашивает разрешения встретиться с вами. Некий Фрэнсис Уилламетт. Мы не хотели вас беспокоить, но он уже несколько дней просит, и очень настойчиво. Так что мы… гм… проголосовали. Охранники, в смысле.
Прикурив сигарету, Икс откинулся в кресле. В постоянный наряд к нему были назначены шестеро одних и тех же надзирателей, но были у него куплены и прочие сотрудники тюрьмы.
– И что же желает мистер Уилламетт?
– Он говорит, что это насчет Джейсона Френча. Вот как раз поэтому мы, гм… и проголосовали «за».
– Тогда, полагаю, вам следует привести мистера Уилламетта сюда.
Попятившись из камеры, надзиратель поспешил прочь. Вскоре на лестнице вновь прозвучали шаги, и все тот же охранник объявил:
– Третья камера. Можешь заходить.
– Точно? А он не?.. Ну, вы понимаете.
– Он ждет тебя. Ничего там с собой не случится.
Когда Уилламетт появился в камере, лицо его по-прежнему было полно опасливых сомнений. Икс уже раз встречался с этим типом. Тот уверял, будто считается хорошим шахматистом, но ухитрился опозориться буквально за три первых же хода. Старик здорово потерял в весе за годы, прошедшие с тех пор, как они сыграли ту единственную партию, дряблая кожа у него на лице обвисла и собралась глубокими складками. Одна его рука цеплялась за дверь камеры, и он так тяжело привалился к дверному косяку, словно иначе просто сполз бы на пол. Икс внимательно изучил провалившиеся глаза, коричневые зубы.
– Ты уверяешь, будто видел Джейсона Френча?
– Да, три дня назад, сэр. На дороге, гм… я ехал в тюремном автобусе.
– С какой это стати мне тебе верить?
– Потому