Она коротко кивнула, да так и осталась сидеть, глядя в натёртый до блеска пол и на подол бархатного лилового платья. Я восхищалась ею. Из сотен моих знакомых лишь мой отец и она могли столь спокойно реагировать на мои сумасбродства, не пытаясь лезть в душу и выспрашивать то, что самой мне было неведомо.
– Это Неда? – нарушила молчание Мириан.
– Нет, – догадалась, о чём она, я. – Неда только сказала однажды, что тебе можно доверять.
– Тогда откуда ты узнала?..
Я вздохнула, одинаково не желая ни врать, ни говорить правду. К сожалению, первое не оставляло мне выбора.
– У меня врождённые способности. Я умею определять, кто передо мной – человек или итлунг, и иногда угадываю имена последних.
– Иногда?
Я вздохнула ещё горше.
– Всегда. Это приходит само. Смотрю на собеседника – и понимаю, как должно звучать его подлинное имя.
Мириан дохнула мне в лицо:
– Неда знала?
Вечер. В камине затухают, тихонько потрескивая, угольки. Лампа на столе бросает жёлтый круг света на раскрытую книгу. «Азервийли́ни», седьмая книга песен. Написанная, конечно же, выцветшими от времени итлунгскими рунами. Я вожу пальцем по витиеватым строчкам, упрямо разбирая старые письмена. «И долгий взгляд дарит она, но нет во взгляде том прощения…»
– Неда, – канючу я, – как это – нет прощения?
– Значит, не может простить. Читай дальше, Арин.
– Почему не может? – не отстаю я.
Читать я устала, песни длинные и, на мой вкус, безнадёжно унылые. Даже любовь в них – самая страшная беда, которая только может случиться с человеком. То есть с итлунгом, конечно.
– Потому, что прощать непросто, – Неда снисходит до того, чтобы оторвать взгляд от шитья, разложенного на её острых коленях, и обратить на меня внимание. – Есть вещи, которые простить нельзя. Продолжай.
Но мне попала вожжа под хвост, как говорит отец. Всё что угодно, только не послушание. Я фыркаю.
– Почему же тебя назвали всепрощающей?
Неда вздрагивает, пяльцы стукаются об стол.
– Кто тебе сказал?
– Никто. Это легко. «Ней» – прощение, «Ди́а» – всё. Ней-ид-Диа, прощающая всё, всепрощающая.
– Ты забыла «ид», – спокойно произносит Неда.
– У-у-у. Частицы ничего не значат.
– Значат, – сурово сдвигает брови няня, – «ид» – четырнадцатая в списке. Означает «отказавшаяся от себя». Завтра возьмёшь Основную Книгу Имён и выучишь все тридцать частиц.
Глаза у меня лезут на лоб, а рот недовольно кривится.
– Все?! Это слишком тяжело! Там текста страниц сорок, да ещё и мелкими рунами!
Неда усмехается, складывая рукоделие в шкатулку.
– Не труднее, чем читать имена. Особенно скрытые.
Её мягкие загорелые руки аккуратно и неторопливо собирают иголки, сматывают разноцветные нитки, сворачивают лоскутки.
– Раз уж ты – Читающая, так уж будь