В голове всё смешалось. Ну и дура же ты, маманя. Такой ереси наплести – в голове не укладывается. Стыд-то какой. Совсем мозги растеряла от ревности. И к кому ревновать? К родной дочери? Кому расскажи – засмеют. Не-ет, бегом отсюда, бегом и не оглядываясь. Хотела понять мать, но, видимо, так тому и быть. В интернат сдала, чтобы ребёнок был сыт и в тепле. Ага, уже! Спихнула, чтоб не мешала, глаза не мозолила. Правильно Светка говорила, родила от нелюбимого – значит, не нужна. Кто бы объяснил, зачем рожать дитё, если без надобности? Ох, натворила ты… мать. Дочь выросла – вот и повод избавиться. Смотри, как бы просить о помощи не пришлось. Но вряд ли она попросит, у неё ещё и Катька есть, которая жалеет маму и принимает все её поступки за усталость и безнадёгу. Мама – это святое.
Маша шла, глотая слёзы и чувствуя себя никому не нужной. Обидно так, что хочется закричать на весь Починок, чтоб окна в хатах полопались и жители, услышав дикий вопль, сбежались и пожалели сиротинку. Но этого не случится. Каждый сам за себя.
– А ты куда это на ночь глядя? – Гриша остановился у развилки. – И с чемоданом…
– Уезжаю, – не поднимая головы, ответила Маша.
– Ты ж только приехала, – взглянув в лицо девушки, Григорий понял – что-то случилось. – Так, захочешь, сама расскажешь, а сейчас идём к нам.
Вырвав чемодан из рук Маши, Гриша взял её под локоть.
– Никуда я не пойду, – девушке хотелось кинуться в объятия друга, но она сдержалась. – Я больше сюда не вернусь.
– Тебя выгнали, да? – мягким голосом спросил Гриша. – У нас в деревне давно слухи ходят…
– Какие? – Маша понимала, речь идёт о ней.
– Я в это не верю, так что ты на меня не думай. Сказал женюсь, значит женюсь.
– Так, ясно, – Маша вцепилась в чемодан. – Захочешь повидаться – приедешь, а сюда я больше не сунусь.
– Как я приеду, если меня в армию по осени забирают, – у Гриши при одной только мысли об армии падало настроение.
– Гришенька, – Мария поцеловала парня в щёку. – Пиши, а я буду ждать.
Нахохлившись, Маша поплелась дальше.
– Автобусы уже не ходят! – крикнул Гриша и хотел было догнать, но его что-то не пускало.
– На попутках доберусь! – Маше было всё равно. Хоть пешком, только не оставаться в деревне.
Дома разразился сильнейший скандал, когда Митя осознал, что девчушка выбежала вместе с вещами. Поначалу Ира доказывала свою правоту по отношению к Маше, а потом пошла в наступление.
– Ты лишний раз доказываешь обратное! – размахивала руками женщина. – Смотришь не как на дочь, а…
– Как дал бы! – разозлился Митя, стукнув кулаком по столу. – Но меня воспитывали по-другому! Ты не мать! Ехидна! Довела человека до белого каления! Где её теперь искать?
– А зачем? Она уже взрослая, пускай жизнь свою устраивает! Я в её годы в поле работала, а эта ленится!