– Машка! – Ирина обратилась к дочери в крикливой форме, поставив руки на бока. – А ну, говори, как есть!
Девочка испугалась материнского писклявого голоса. По всему телу пробежались мурашки. Вцепившись в табурет руками, Маша напряглась.
– Нравится тебе жить в интернате, аль не? – Ирина устремила взгляд на старшую дочь, немного наклонив голову, будто она сейчас кинется в драку. – Должно нравиться! Мать только добра желает!
Ну, вот и ответ. Если сказать «нет» – мама отлупит и поставит в угол. Или того хуже – на горох. Ох, однажды Маша была наказана таким образом из-за Егорки, когда он сбежал зимой из дома. Было ему тогда года 3—4. Этот сорванец собрался на северный полюс к Деду Морозу, чтобы остаться у него навсегда. Как же, там столько игрушек и нескончаемого мороженого, снег никогда не тает, а в родном Починке нет такого счастья. Выждав время, когда Маша уйдёт в дровяник за полешками, Егор натянул фуфайку, обулся в Катины бурки, взял со стола половину чёрного хлеба и бравым шагом вышел на мороз. Поймали беглеца в магазине, когда мальчик решил зайти и попросить подарок для Главного дедушки. Нельзя же идти с пустыми руками – неприлично. Тётка Агафья схватила мальца за шиворот и повела домой. И надо же было такому случиться, встретила Ирину, возвращавшуюся из гостей. А отец Василий в это время где-то шлялся. Попало Маше по самое не балуй. До сих пор колени помнят твёрдый горох, впившийся в нежную детскую кожу.
– Ну? Чего молчишь? – напирала Ирина в ожидании ответа.
– Нравится, – вполголоса ответила девочка, не поднимая глаз.
– Точно? А то мне тут говорят, что ты хочешь вернуться в дом!
– Точно, – тем же тоном произнесла Маша.
Довольная Ирина повернулась к мужу и издевательски сказала:
– Видал? То-то и оно. Я лучше знаю, что хорошо для моих детей, – уходя в комнату, добавила. – Вот будет свой, тогда и воспитывай, а моих не трогай.
Митя не стал продолжать бессмысленный разговор и спорить с женой. Присев на табурет, с жалостью посмотрел на Машу, понимая, что ребёнок соврал, дабы не получить нагоняй от матери. Вспомнив свою маму, мужчина посмотрел в окно. Как она плакала, провожая сыновей на войну. Обливаясь слезами и обнимая их, мама каждому желала крепкого здоровья и скорейшего возвращения домой. Молилась на старенькую икону каждое утро и каждый вечер, прося Господа сохранить жизнь не только её детей, но и всех, кто ушёл на фронт. Дороже ребёнка ничего не существует в этом мире.
– Маша, – прошептал отчим, не поворачиваясь. – Почему ты не сказала правду?
– Я не хочу расстраивать маму, – ответила девочка, перебирая в руках подол платья. – Пап, она хорошая. Очень хорошая, только немножко ругается.
Дети, услышав,