Мы жили в пригороде, и ехать до центра было далеко. Помню, как мы сидели в вагоне метро и всю дорогу молчали. Я не умела разговаривать с папой, а он, как мне кажется, смущался ещё больше моего. И вот мы пришли, и началась съёмка. Концерт проходил не на большой сцене, а в комнате за сценой, там было всего человек тридцать, только съёмочная группа. Люди сидели на полу, курили (тогда можно было), внимательно смотрели на Гребенщикова. Папа был за камерой. «Тишина в студии, мотор, съёмка!» Гребенщиков спел несколько песен, люди смотрели на него, как заворожённые. Потом перерыв. Папа взял меня за руку и провёл в самый первый ряд зрителей, так что я оказалась в двух метрах от певца. Мне было очень неловко. Во-первых, страшно стоять так близко к знаменитости, во-вторых это был, наверное, первый и последний случай, когда папа по собственной инициативе взял меня за руку, и к тому же что-то для меня сделал на глазах у всех. Я не знала, как мне себя вести и куда мне смотреть, потому что, как только я поднимала глаза, встречалась взглядом с Гребенщиковым.
Папа сказал, показывая на меня: «Это Он не для нас играет, а для неё. Мы все тут старики, мы не поймём. Только молодые понимают Его музыку.» Все одновременно посмотрели на меня, и сам певец тоже посмотрел. Он был очень серьёзным, торжественным, даже величественным. Он был, как будто не из этого мира. Это был не человек. Может быть, какое-то божество. У него были такие пронзительные глаза. Он очень спокойно и внимательно разглядывал меня. Мне хотелось провалиться сквозь землю от неловкости! Я просто не знала, куда деваться. Никогда за всю мою короткую жизнь ни один мужчина не смотрел на меня – вот так. Так долго, так пристально и с таким интересом. Я не думала, что знаменитости вообще кого-то замечают. Они ведь всегда вращаются среди людей, они видят тысячи новых лиц каждую неделю. Для них, наверное, все эти лица сливаются в одно. Не думаю, что им интересно разглядывать всех этих восторженных девушек, которые вешаются им на шею.
Я – ребёнок киношных родителей, я с детства знала, что актёры не видят и не запоминают людей, не имеющих отношения к их работе. Этих людей вокруг слишком много, а голова у актёра одна, и она ему нужна для того, чтобы играть в кино или театре. Если её забивать вещами не первостепенной важности, то в этой голове скоро не хватит места. Для актёра главное – это сцена. Даже не деньги, не слава и не народная любовь. У него нет ни времени, ни сил общаться с поклонниками, даже если среди этих поклонников есть симпатичные девушки. Как я поняла, актёры бывают застенчивыми, но чаще усталыми, им