– Сколько дать времени перед штурмом?
– Что ты сюсюкаешься?
– Я понял. Через час начнем штурм. Те, кто хочет сдаться, пусть выйдут из здания без оружия с поднятыми руками. И дай понять своим людям – в ходе боя сдаться не получится. И не потому, что мы звери, а потому что в пылу боя этого не заметят…
– Ты кого учишь, Василий? Здесь не первый год воюют.
– Это сообщение для солдат.
– Хорошо, я скажу, что враг сделал предложение сдаться. Сам понимаешь, никто не будет сдаваться.
– Понимаю. Сами такие же.
– Встретимся на том свете, командир. Конец связи!
– Обязательно! Кстати, твой сын ушел воевать не шестьдесят лет назад, а пятьдесят два. Но это уже не важно. Желаю тебе не найти сына среди мертвых и не дождаться его из мира живых. Не должны отцы хоронить сыновей. Уверен, он тебя давно простил. Даже хочет, чтобы ты сдался. Но нет так нет. Никто не сдается на этой проклятой войне. Конец связи!
Полковник дал команду ждать штурм. Командир приказал готовиться к бою. Никто не сдался.
Через час начался кровавый штурм. Защитники вокзала яростно оборонялись. Свистели пули. Слышались вскрики. Кто-то умирал. Потом подъехал танк и разнес пару стен. По обе стороны каждый жертвовал собой. Сражение продлилось полтора часа. Войска командира захватили вокзал и водрузили знамя своей стороны.
Командир Василий лично командовал и вел за собой своих солдат. Убит снайпером.
Полковник Суворов убит гранатой.
Под утро оба командующих оказались в одной братской могиле. Не было времени ни на почести, ни даже на то, чтобы разделить бывших врагов. Ожидалась контратака. Битва за какой-то вокзал в маленьком забытом городе-призраке была еще далека от завершения. Еще много крови прольется за эти несколько голых стен.
Возможно, на том свете, командир и полковник все же встретились, и Василий признался Суворову, что тот его сын.
Ольга Семенова
«Без смерти и войны»
Possess (англ.) – владеть.
Occupy (англ.) – занимать, временно пользоваться.
Rage (англ.) – гнев, ярость.
***
Как вы думаете, куда уходит смерть, когда она становится ненужной целому миру? В каком сером углу ей приходится прятаться, пока человечество празднует избавление от своего главного врага? Нужно ли ей, скрываясь, время от времени менять облик? Выстраивать новые схемы и сценарии, менять привычки?
Однако, все это мелочи, и не более того, ведь смерти всегда есть куда пойти. Превратившись в очередную излечимую болезнь, она все равно останется главным синонимом непостижимого, а значит, что ее, как единственную до конца не разгаданную тайну, впустит в свое сердце любой. Стоит ей только попросить.
***
Упавший на лоб, по-девчачьи закрученный локон сегодня ни в какую не соглашался подчиняться гелю для волос. Это значило, пора стричься. Это значило, что прошло еще тридцать дней. Плюс один месяц шлифовки