Революция омерзительна не только своими методами, самая суть революции, то для чего она делалась, это такая мерзость и гнусность, которой ни кто и ни когда раньше в мире не видел. Но не надо думать, что такое было возможно лишь в ту эпоху и только в России. Князь Николай Жевахов уже в эмиграции возмущался тем, что люди Запада, узнавая о зверствах большевиков, говорили: «Такое возможно только в России». Князь писал: «Скажите только «можно» вместо «нельзя» и у себя вы увидите то же самое». Жевахов оказался пророком, вскоре просвещенные и культурные люди Запада увидели у себя нацизм.
Вы думаете сейчас что-нибудь изменилось? Не обольщайтесь. Люди всегда одни и те же, во все эпохи и во всех странах. Представим себе, что власть поменялась и наверху решили создать «группу пролетарского гнева». Выдали всем желающим оружие, гарантировали полную безнаказанность и отправили автобусами на Рублевку. Знаете, что представляла бы из себя Рублевка дня через три? Сплошные руины и пепелище, заваленные изуродованными трупами. Истребили бы отнюдь не только олигархов и воров-чиновников. Перебили бы всех охранников, горничных, поваров, парикмахеров, всех, кто смел жить и дышать на Рублевке. Ни одна холеная собачка не избежала бы «пролетарского гнева».
Даже не сомневайтесь, что именно так и было бы. Вы же слышите, о чем говорят люди, чем они дышат. И сейчас, так же как и перед революцией, ни кто не голодает, все живут в общем-то нормально, но сколько людей сгорает от черной зависти к богатым, до какой дикой безумной ненависти доводит людей эта зависть. Конечно, не все такие, но на группу мстителей размером с Красную Армию хватит, и на ВЧК ещё останется.
Большевизм, как отражение низменной стороны человеческой души, вечен и неистребим. Вопрос только в том, чтобы сказать «можно» вместо «нельзя».
Часть II. Белые
Белогвардейцы при Брежневе
Я родился в последний год правления Хрущёва, пошёл в 1-й класс в 1970 году, а институт закончил в 1985-м. Помню, в начале семидесятых в магазинах висели таблички: «Ветераны Гражданской и Великой Отечественной войн обслуживаются вне очереди». Сейчас я содрогаюсь от мысли о том, что в пору моего детства красноармейская мразь всё ещё ходила среди нас в виде благообразных 70-летних старичков. Те самые изверги и нелюди были у нас заслуженными людьми и даже, в знак уважения к ним, обслуживались вне очереди, что в условиях бесконечных очередей брежневской эпохи было немалой льготой. Хотя тогда мне, конечно, казалось естественным, что герои, подарившие нам «счастливое