– Вы уверены, что это тот самый мальчик? – спросил Барлоу.
– Да.
– Вне всяких сомнений?
– Абсолютно.
– Как нам его убить?
Лицо у Грейс обмякло. На ее по-детски гладкой коже проступили морщины. Бледная плоть обвисла, будто сморщенная, безжизненная ткань.
– Как нам уничтожить его? – настаивал Барлоу.
Она открыла рот, но оттуда донеслось лишь невнятное хрипение.
– Мать Грейс?
– Любым… любым способом, – еле слышно отозвалась она.
– С помощью ножа, пистолета? Или нужен огонь?
– Любым способом… подойдет… но только если… действовать быстро.
– Быстро?
– Время на исходе… с каждым днем… он становится сильнее… неуязвимей.
– Важно ли соблюдать какой-нибудь ритуал? – спросил Барлоу.
– Когда убьете… сердце…
– Что насчет сердца?
– Надо… вырезать. – Голос у нее окреп, зазвучал громче.
– И что потом?
– Будет черным.
– Его сердце будет черным?
– Как уголь. И гнилым. Вы увидите…
Она выпрямилась на стуле. Пот капельками стекал у нее по лицу. Белые руки, будто полуживые моли, подергивались на коленях. Лицо уже не было таким бледным, хотя глаза оставались закрытыми.
– Что мы увидим, когда вырежем у него сердце? – спросил Барлоу.
– Червей, – сказала она с отвращением.
– В сердце мальчика?
– Да. Копошащихся червей.
Ученики о чем-то зашептались, но это уже не имело значения.
Мать Грейс до того глубоко погрузилась в транс, что ничто не могло прервать поток ее видений.
Упершись руками в мощные бедра, Барлоу наклонился вперед:
– Что нужно сделать с его сердцем, после того как оно окажется у нас в руках?
Ее руки снова забегали по воздуху, будто она пыталась извлечь оттуда ответ.
И вот:
– Бросьте сердце…
– Куда? – спросил Барлоу.
– В чашу со святой водой.
– С водой из церкви?
– Да. Вода останется холодной… а сердце… оно вскипит, обратится в черный дым… и испарится.
– Так мы поймем, что мальчик мертв?
– Да. Вовеки мертв. Без шанса на перерождение.
– Стало быть, есть надежда? – Барлоу весь обратился в слух.
– Да, – прозвучал уверенный ответ. – Надежда.
– Слава Богу, – сказал Барлоу.
– Слава Богу, – эхом откликнулись ученики.
Мать Грейс открыла глаза. Зевнула, моргнула, огляделась в полном замешательстве:
– Где мы? Что-то случилось? Я вся взмокла. Неужели я пропустила шестичасовые новости? Это плохо, очень плохо. Мне надо знать, что еще затевают приспешники Люцифера.
– Сейчас только полдень, – ответил Барлоу. – До новостей еще несколько часов.
Она уставилась на него тем бессмысленным, затуманенным взглядом, которым был отмечен каждый ее выход из транса.
– Кто