Да, успело пройти семь лет с того времени, когда мы виделись в последний раз, но даже по прошествии стольких лет я не спешил тешить себя надеждой, что Валерка изменился. И не ошибся. Если он и был сделан из того же теста, что и я, то замесы наши определенно отличались.
Стоило заглянуть брату в глаза, и стало ясно, что в свои тридцать шесть Куприянов остался прежним – такой же эгоистичной сволочью, по-прежнему живущей исключительно собственными интересами. Способный перешагнуть через любого, кто встанет на его пути.
И нет, он не мог так просто проглотить тот факт, что «Сезам» со смертью деда достанется мне. Я не был дураком и понимал, что перешел брату дорогу, но вот решению деда удивился.
Мне не нужна была его компания, у меня хватало и собственных амбиций, чтобы состояться в этой жизни без чьей-либо помощи. И до сих пор у меня всё получалось. Это Валерка был любимым внуком, не я. Первенцем, которого дед охотно баловал и прощал ему многое. Сначала украденные из дому деньги, затем разбитую тачку и ложь, без которой брат не умел жить.
Не знаю, как в последние годы складывались их отношения, но что касается нас с дедом, то за последнее время мы точно не стали ближе.
Уже в шестнадцать я не собирался плясать под его дудку и знал, чего хочу. Не того, чтобы стать чьим-то марионеточным отпрыском, на которого возлагают большие надежды. Я тоже был эгоистом, но иного свойства, чем брат, и во всех делах привык полагаться лишь на себя.
Так что с первого дня, как только вернулся в город и возглавил «Сезам», я неустанно задавался вопросом: что же Куприянов задумал? И что с дедом Матвеем случилось на самом деле?
Известно было немного.
Деду стало плохо вскоре после разговора с Валеркой. Оба находились в загородном доме Воронова-старшего, одни, когда у последнего внезапно случился приступ. И Куприянов клянется, что в этот момент он спал, и только через час обнаружил деда на полу в его кабинете. Клянется, зная, что оспорить его слова практически невозможно.
Я не сразу попал в дом, но к тому моменту, когда это случилось, у меня уже были подозрения, что в компании не все гладко. Однако я не нашел у деда никаких важных бумаг, подтверждающих мои сомнения. Ничего, что помогло бы пролить свет на его последний разговор с внуком и дать хоть какую-нибудь зацепку.
Что-то в «Сезаме» шло не так. И чтобы понять, что же именно, я стал все глубже изучать документы и знакомиться с миром корпорации, полагаясь на свою интуицию. И в конце концов она не подвела.
Размер махинаций поражал. А еще участие в незаконных сделках ведущих лиц компании.
Я понимал, что вряд ли Куприянов смог бы сам организовать подобные схемы кражи капитала, но то, что он предал дело деда – больше не вызывало сомнений.
Я был ко многому готов. Мне предстояло разворошить осиный улей и глупо было надеяться, что осы не станут жалить в ответ. Но только не к тому, что Валерка решится на мое убийство… Нет, этого я не ожидал.
Так что, когда ко мне в кабинет прибежала Петушок с распахнутыми