– Вы мерзнете? Вы же русские! Для вас наша зима – это лето, наверное.
Ещё мы познакомились с парой из Колумбии. Сара и Томас. Позже оказалось, что они просто договорились уехать вместе со своего континента, а здесь запросить убежища, как супруги. Не знаю, был ли в этом какой-то смысл. Возможно, это зависело от истории, которая с ними произошла на родине, но обсуждать эти подробности среди беженцев было не принято. Каждый хранил свой рассказ для чиновников и не особо стремился открывать всем вокруг свою боль.
Ничего не скрывала только Маша. Она вообще была очень странная, и многие этим пользовались. Мало кто пытался помочь.
– Я сначала в Бельгию махнула, хотя виза у меня была испанская – её проще было получить. Но Бельгия богаче, там условия очень даже ничего. Пришла на собеседование и говорю, мол, так и так, в России разруха, есть нечего, работы нет. Дайте убежище. А они даже слушать меня не стали, отправили в Испанию. Ну, а я не расстроилась. Здесь мужчины красивые, может, найду себе жениха. Только на этот раз я уже была поумнее. Говорю офицеру на допросе: «Сеньор, помогите, меня муж бил, я от него сбежала, а он меня преследует, грозится прикончить, как встретит». Заплакала, конечно. Он меня водой отпаивал. Дело приняли, но через полгода всё равно отказ пришел. Мой адвокат подал апелляцию. Посмотрим, что дальше будет. Разрешения на работу не дали, но я без контракта уборку делаю в квартирах у испанцев. Так что прорвемся!
Не стали мы её разочаровывать, хотя понимали, что её случай никоим образом не подходит ни под одну статью Женевской конвенции о беженцах. Тут уж дело было в терпении, а этого у неё было не занимать.
– Маша, вы знаете, что в испанском надо обязательно проговаривать все гласные так, как они пишутся?
– Да, знаю, конечно.
– Есть такие слова, где менять О на А или наоборот нельзя, потому что получается другое слово и не всегда очень приличное.
– Ну, что вы мне рассказываете? Я знаю.
– Вот Вы, Маша, говорите в столовой, когда нам курицу готовят: дайте мне куриную ножку. Как вы это поизносите? Как вы говорите – pollo?
– Пойя.
– Ну, вот, пожалуйста, опять.
– Что?
– Надо говорить пойо – четко произносить О в конце, как если бы вы говорили «молоко», а не «малако».
– Я так и говорю! Пойя, пойя!
Учителя, работники дирекции и даже повара по доброте душевной пытались ей несколько раз объяснить, что нельзя редуцировать гласные, иначе можно попасть в неловкую ситуацию, путая слова pollo5 и polla6, cajones7 и cojones8 и так далее, но толку от этого не было – Маша настойчиво произносила испанские слова по русским правилам.
– Ну, что с ней делать? – сказал про себя каждый и махнул рукой.
Оставалось только с сожалением качать головой и тихо посмеиваться у неё за спиной.
– Не светит ей статус.
– Конечно, нет. Но если