И он пронзил Энтони обвиняющим взглядом.
– Даже если так? Какое отношение мемуары графа Стилптича имеют к принцу Михаилу?
– Они вызовут скандал.
– С мемуарами всегда так, – успокоил его Энтони.
– Много секретов знал этот старик. Раскрой он хотя бы четверть из них, Европа погрузится в ужасы войны.
– Ну уж, ну уж, – сказал Энтони. – Это вряд ли.
– О династии Оболовичей неблагоприятное мнение составится. Так демократичен английский дух.
– Вполне могу поверить, – сказал Энтони, – что Оболовичи допускали иногда проявления излишнего деспотизма. Это у них в крови. Но народ Англии и не ждет от сынов Балкан ничего иного. Уж не знаю, почему, но так повелось.
– Вы не понимаете, – сказал барон. – Вы совсем ничего не понимаете. А мои есть уста запечатанные. – Он вздохнул.
– Чего вы так боитесь? – спросил Энтони.
– Пока я не прочту эти мемуары, я не могу вам сказать, – объяснил барон просто. – Но в них наверняка что-нибудь есть. Великие дипломаты обычно так болтливы. Так что тележке с яблоками перевернутой быть, как у вас говорят.
– Послушайте, – сказал Энтони сердечно. – По-моему, вы слишком пессимистично смотрите на вещи. Я знаю, что такое наши издатели, – они сидят на рукописях, как куры на яйцах. Пройдет не меньше года, прежде чем эти мемуары выйдут из печати.
– Либо большой лжец, либо большой простак вы. Все уже готово, чтобы в одной из воскресных газет мемуары вышли немедленно.
– О! – Энтони видимо удивился. – Но ведь всегда можно все отрицать, – добавил он с надеждой.
Барон печально покачал головой.
– Нет, нет, вы говорите в шляпу. К делу давайте. Одну тысячу фунтов вам обещали, так? Видите, у меня надежная информация есть.
– Поздравляю отдел разведки партии лоялистов.
– Тогда я вам предлагаю пятнадцать сотен.
Энтони взглянул на него с изумлением, но тут же сокрушенно покачал головой.
– К сожалению, это невозможно, – горестно сказал он.
– Хорошо. Вам я предлагаю две тысячи.
– Вы искуситель, барон, истинный искуситель. И все равно, этого не может быть.
– Тогда назовите цену.
– Боюсь, что вы не совсем понимаете положение вещей. Охотно верю, что ваше дело правое и что мемуары могут ему повредить. Тем не менее я взялся за эту работу и доведу ее до конца. Понимаете? Я не могу позволить себе продаться противной стороне. Так не делают.
Барон выслушал его очень внимательно. Под конец небольшой речи Энтони он несколько раз кивнул.
– Понимаю. Ваша честь англичанина?
– Ну, сами мы так не говорим, – ответил Энтони. – Но, учитывая разницу в лексиконе, полагаю, что речь у нас с вами идет об одном и том же.
Барон встал.
– К чести англичанина я должен уважение иметь, – объявил он. – Придется испробовать