У меня и самой слипаются глаза, но лечь в одну постель с оборотнем я не решаюсь. Может, когда уснет? Постепенно его дыхание действительно становится тише, но и тогда я не могу заставить себя сдвинуться с места. Так и сижу возле Брука, время от времени поглаживая пса забинтованной рукой.
В лесу стелется ночной туман. По полу тянет холодом, и я невольно начинаю стучать зубами. Подкидываю еще одно полено в костер, тут же грея руки. Пламя разгорается ярче.
– Мейди! – раздается грозно. Сонный оборотень поворачивается на бок, похлопывая по половине кровати.
Вот же черт! Это он что, меня к себе зовет? И как такому откажешь?
– Нет, спасибо. Мне и здесь нормально, – для убедительности качаю головой, только это не помогает, потому что он приподнимается на локте и снова стучит ладонью, указывая мое место.
Деваться некуда. Нерешительно подхожу ближе, присев на самый край. Сердце стучит так громко, что только его и слышу. От волнения я часто разговариваю сама с собой, вот и сейчас вырывается ненароком.
– Мейди, Мейди… А тебя-то как звать? – робко поворачиваюсь к мужчине, указывая на него пальцем.
Темные глаза внимательно изучают мое лицо. Понял или нет? Поди его разбери, ни одной эмоции.
– Тео, – произносит он, резко перехватывая мою ладонь и прижимая к своей груди.
Я испуганно дергаюсь от такой реакции, глаза распахиваются шире.
Надо же, и правда горячий, как печка! Кончики моих пальцев по сравнению с ним кажутся просто ледяными. Но гораздо больше удивляет другое – сердце в его груди бьется так же быстро и громко, как мое собственное.
Вот тебе и бесчувственный чурбан.
Засыпая, я стараюсь держаться от оборотня подальше. Пусть на одной кровати и под одной шкурой, какое-то расстояние между нами все равно остается, а я боюсь пошевелиться, чтобы не нарушить эти условные границы. Зато утром, едва первые лучи проникают в пещеру, обнаруживаю, что лежим мы вплотную, а он еще и прижимает меня к себе, закинув мне на талию тяжелую руку.
Естественно, я пытаюсь высвободиться и начинаю ерзать, но этим лишь усугубляю ситуацию. Дело в том, что мой защитный костюм из сверхпрочной ткани обладает еще и сверхчувствительностью. А когда мне в ягодицу упирается что-то твердое, что я даже в собственных мыслях не решаюсь озвучить…
«Мама дорогая! Да никакой это не фонарик, а целое фонарище!» – подскакиваю я, тут же краснея, и подхватив по дороге свой «костыль», тихонько ковыляю к выходу, пока дикарь не проснулся.
Брук кладет морду на лапы и провожает меня тоскливым взглядом. Он бы и сам с удовольствием прогулялся, но вместо этого должен послушно сидеть на цепи. Нога, на которую я все еще с трудом наступаю, сдерживает меня не слабее его поводка. Но я далеко и не собираюсь, только справить нужду в ближайших кустах и умыться в реке.
Так я и делаю. Странно, но дикарь не следит за мной, даже