Наконец, мои рецепторы стали воспринимать вкус пищи. Я хватал уже не все подряд, а выбирал блюда наиболее понравившиеся. Налив себе из графина предложил Кире, но она отказалась.
– Сок гоам – прекрасно утоляет жажду и тонизирует, рекомендую, Сергей Николаевич.
Я попробовал, напиток и в правду оказался очень вкусным, напоминал виноградный со слабым незнакомым, но приятным привкусом.
– Кирочка, прошу вас, называйте меня просто Сергеем и давайте перейдем на «ты». Хоть я и старый, дряхлый и гожусь вам в отцы, – кокетливо произнес я, старым, тем более, дряхлым себя не считал вовсе, – не люблю эти церемонии.
– Какой же ты, Сережа, старый и дряхлый? – Девушка без жеманства и ложной скромности сразу воспользовалась моим предложением. – Эликсир, который оставил Иннокентий, – это плазма крови дракона. Посмотри на себя в зеркало. Ты молод и, я бы сказала, даже по-своему красив.
Я вскочил с кровати, словно ошпаренный, и подбежал, придерживая проклятые трусы, к доставшемуся мне в наследство от покойных родителей трюмо, которое моя бывшая супруга категорически отказалась размещать в городской квартире. Из зеркала на меня смотрел совсем молодой субъект мужского пола, никак не старше двадцати пяти-тридцати лет. Мужчина находился в состоянии крайнего истощения. Сквозь кожу груди без рентгена можно было изучать каждое ребро, лысую голову подпирала худая шея, тонкие ручки смешно прижимали мешок трусов к телу, и все это каким-то чудом удерживалось тонюсенькими ножками, едва ли толще рук уродца. Девушка была слишком добра, назвав этого узника Бухенвальда красавчиком. Мои нервишки не выдержали такого морального удара, я осел на пол прямо перед зеркалом.
– Посиди немного, пока я поменяю постель. Три дня провалялся, все белье потом пропахло, – будто сквозь толстый слой ваты донесся до меня заботливый голос хозяюшки.
– Подожди, Кира, что со мной?
– Тебе нужно сначала наесться, как следует, а потом в коечку, и я все тебе подробно обскажу. Согласен?
Я занял стул, на котором до этого сидела девушка, и с удовольствием, продолжил процесс поглощения пищи. Кира, тем временем, поменяла постельное белье, матрас и подушку.
Ужин закончился вовсе не по причине насыщения моего организма – есть хотелось, очень хотелось, а потому, что места для еды в желудке совсем не осталось. Я снова подошел к зеркалу и увидел там все того же рахита, с той разницей, что живот его теперь принял форму футбольного мяча.
Расположившись на постели, я накрылся одеялом и, наконец, избавился от необъятных трусов, сбросив их на пол.
– Кира, сделай, пожалуйста, доброе дело. Где-то в ящиках шкафа лежит белье моего сына, поищи что-нибудь подходящее.
Девушка