Магия эпохи постмодерна. Искусство магии в информационном пространстве современной эпохи. Патрик Данн

Мы часто считаем, что воображаемое нереально. Порой понятия «реального» и «воображаемого» даже противопоставляются друг другу. Однако в магии реально то, что мы чувственно воспринимаем. Реальны даже галлюцинации. Иногда мы думаем, что реальность – это то, что могут воспринимать и другие люди. Но ведь никто не станет отрицать чужие мечты. Никто не станет спрашивать: «Ты на самом деле мечтал об этом?» Конечно, человек действительно мечтает. И, хотя мечта является переживанием одной-единственной личности, тем не менее это переживание признается подлинным. Точно так же вы реально переживаете все, что ощущаете как переживаемое. Плод воображения не становится менее реальным из-за того, что вы им ни с кем не поделились. И в этом он не уникален: ни одно из наших чувств в действительности не может быть разделено сторонними наблюдателями.

      Возьмем, к примеру, зрение. Для большинства людей большая часть сенсорной информации связана именно со зрением. Над моим компьютером висит репродукция «Звездного неба» Ван Гога, и каждый раз, глядя на нее, я вижу что-то новое. А некоторые из моих гостей указывали мне на детали, которых я до этого не замечал. У нас с ними нет одинакового восприятия Ван Гога, а есть восприятие символической области, которую мы обозначаем как «Ван Гог», и нам нравится, когда наши ощущения совпадают в большей или меньшей степени. Если чье-то прочтение картины резко отличается от других – например, если человек видит динозавра посреди реки, – то остальные могут заподозрить, что с этим человеком что-то не так. Реальность – это просто ощущения, относительно толкования которых мы как бы условились, но в действительности никто не может знать, является ли общепринятое восприятие реальности правильным. Фактически, когда речь идет о восприятии, правильного и неправильного не существует. Для каких-то целей полезно видеть, что по реке плавают лодки, а для других – что она кишит динозаврами. Множественность восприятия одного и того же символического пространства действительно существует.

      Даже слова, которые дают возможность передавать наше восприятие реальности, основываются на символах, воспринимаемых каждым из нас по-разному. Те, кто изучают значения слов (занимается семиотикой), говорят, что слова занимают определенное «семиотическое пространство». Слова – это символы, которые относятся не к вещам, а к представлениям о вещах. И каждое слово связано не с какой-то одной идеей, а с определенным кругом идей, образующих это самое пространство. Внутри данного пространства есть какое-то количество допустимых определений слова. У границ пространства таятся наименее приемлемые дефиниции. Так, в центре семиотического пространства слова «птица» присутствует такое слово, как «воробей», ближе к краю – «курица» и совсем на периферии – «страус». «Собаки» в этом пространстве нет – у нее есть свое собственное. Семиотическое пространство не является ни постоянным, ни абсолютно универсальным. У меня, например, «курица» была бы гораздо ближе к центру, чем «воробей». Эта концепция имеет большое значение для