Высокая стена скрывает страшный ров. Тяжелые двери снова закрыты. Вокруг меня и лорда спешивается его свита, а высокая башня над нами вспарывает небо остроконечной крышей и нависает, будто хочет раздавить. Она же служит входом в крепость, построенную в форме треугольника. На остальных двух углах тоже возвышаются башни с трепещущими над ними багровыми стягами, а соединяют их серые неприветливые стены с узкими окнами-бойницами. Не дворец лорда, а настоящая военная крепость, и после простора холмов я действительно чувствую себя здесь как в клетке.
– Хороша, нечего сказать! Отличная добыча, – к лорду подходит еще один мужчина. На голову выше его и раза так в два шире в плечах. Его бордовый кожаный дублет разбавляют когда-то белые, а сейчас грязно-серые вставки. Кто-то из приближенных? – Только давай, избавим ее от этой тряпки, чтобы как следует рассмотреть.
Я даже не успеваю дернуться, когда одним широким шагом мужчина оказывается рядом и сдергивает с моей головы вуаль, выдирая из волос заколки.
Невольно вскрикиваю, хватаюсь за голову – ощущение, будто с нее сняли кожу.
Одновременно с моим вскриком раздается удивленный возглас.
– Вот это волосы! – все тот же мужчина ловит прядь моих волос, приподнимает и поворачивает ладонь так, чтобы по волосам скользили неяркие солнечные лучи. – Они же как вода! Текучие, мерцающие. Это что, правда, дочь Ашты? Поделишься?
Не совсем понимаю, о чем они говорят, но мысленно молюсь Аште, прошу спасти, защитить меня от незнакомых и страшных мужчин. Свадебная церемония не раскрыла во мне силы, а если не сделаю то, для чего меня сюда привезли, то гнев этих мужчин может быть опасным.
Не знаю, в чем проявляется покровительство Ашты, но пока она не мешала увезти меня с собственной свадьбы. И очень надеюсь, что защитит хотя бы от побоев. На меня никто ни разу за всю мою жизнь не поднимал руку, и сейчас я очень боюсь. Даже испарина выступает на лбу и под легким платьем, несмотря на то, что здесь весьма прохладно.
– Гарет, убери руки от моей добычи! – рявкает лорд, и мужчина сразу отходит. – Если она мне понравится, то обязательно поделюсь, – обещает он и громко хохочет.
– А если нет? – вкрадчиво интересуется Гарет.
– Тогда зачем она тебе? Выпорем и отправим ублажать дурака-мужа. Подданных полезно оделять милостью лорда. Пусть забирает объедки с нашего стола, – и снова громко хохочет, будто над очень удачной шуткой.
Отсмеявшись, он снова хватает меня за шею, притягивает к себе, наклоняется, пытается коснуться губ – зачем? – но замирает, будто наталкивается на преграду.
– Сопротивляешься? Как смеешь, мелкая дрянь? Кто ты и кто я? – взвивается лорд, отпускает шею, накручивает на руку мои волосы, притягивая ближе к себе.
О каком сопротивлении он говорит? Я едва стою, так сильно меня трясет, а перед глазами все мутится от слез и боли.
Хлесткий удар по щеке оглушает и ослепляет.
Ашта, за что? Чем я тебя прогневила?
Земля уходит из-под ног, а голова ударяется обо что-то очень твердое.
В