Способов наладить взаимоотношения было два: кнут и пряник. Шелихов использовал оба – одаривая пряниками, держал наготове кнут и при необходимости не гнушался его применять.
Первая встреча с туземцами и предложение Шелихова принять его подарки закончились плачевно: забравшись на утес, жители Кадьяка обстреляли из луков байдары с пришельцами. Шелихов уверял, что конягов было «превеликое множество, по крайней мере до 4000 человек». Эта цифра вызывает сомнение у исследователей; однако заметим, что сомнения вызовут любые цифры, ведь туземцев на острове никто не считал, а значит, ни подтвердить, ни опровергнуть приведенные Шелиховым данные не представляется возможным. Многие мореходы, проплывая у берегов открытых ими земель, определяли на глазок и размеры островов, и численность населения. Так, Джеймс Кук на острове Пасхи увидел от шести до семи тысяч аборигенов, Жан Франсуа Лаперуз – всего две тысячи, Юрий Лисянский – около полутора тысяч человек; остается только догадываться, сколько их было на самом деле.
Можно сравнить названное Шелиховым число туземцев с итогами переписи, проведенной на Кадьяке в 1792 году Александром Барановым: «мужеска и женска пола» оказалось 5696 человек, что вполне согласуется с данными Шелихова. Правда, в своей «Записке» последний уверял, что привел в подданство «ея величеству обоего пола с лишним 50 000 душ». Сравнение с данными переписи дало повод недоброжелателям и откровенным врагам Шелихова обвинить его компанию в истреблении местного населения – получалось, что всего за шесть лет оно сократилось почти в десять раз. Напомним: когда Шелихов составлял «Записку», он уже знал, что будет подавать ее губернатору, затем она уйдет в Сенат и, возможно, ее прочтут самой государыне, так что его стремление преувеличить число новых подданных империи вполне объяснимо.
Моряки военных кораблей разговаривали с промысловиками, прибывшими на остров вместе с Шелиховым, и те утверждали, что против них вышли не четыре тысячи, а от силы 300–350 человек. Как бы то ни было, туземцев на Кадьяке было намного больше, чем прибывших на двух галиотах, и потому Шелихов принял все меры, чтобы не быть застигнутым врасплох. Нападения продолжились и в следующие дни. А 12 августа, в полночь, коняги навалились толпой и едва не перебили всех. «Очевидная смерть придала нам бодрости, и мы с оною, защищаясь нашими ружьями, насилу смогли обратить их в бегство». Случаи, когда туземцы, вооруженные луками и стрелами, уничтожали белых с огнестрельным оружием, были отнюдь не редки, так что в рассказе об этой победе следует усмотреть не похвальбу, а свидетельство геройства защитников, предусмотрительности Шелихова и его организаторских способностей.
С восходом солнца коняги ушли, унося своих убитых и раненых. В лагерь Шелихова явился перебежчик – бывший в плену у конягов алеут