– Да выверни их, салага, и потри как следует. Чего ты там телишься? – окрикнули меня, но, что удивительно, без злобы.
Откуда мне знать, как дерьмо со штанов отстирывать? Как будто я раньше такое делал!
Послушал совета и вывернул, хоть и с трудом, эти долбаные галифе. Вонища… Полоскал минут десять без отдыха, руки устали – жуть, но все равно казалось, что вонь не ушла. Возле берега был виден песок, повозив штанами по нему, вновь стал тереть штанину о штанину, надеясь, что это поможет.
– Да хватит, парень, вылезай уже, замерзнешь.
Вода хоть и теплая, но ежели в ней сидеть с полчаса, то можно и околеть.
– Повесишь портки на ветку – выдует ветром, не будет вонять.
Советы дельные, местные-то опытнее меня в этом деле. Черт, как же возможно такое, а? Что этот гребаный старик со мной сделал? Наркота, гипноз? Уж больно реально все выглядит. А как воняет, уже понятно…
– Батальону хана. Что делать будем, товарищ старшина? – внезапно долетает до меня разговор.
Начинаю прислушиваться, хотя занят важным делом: выжимаю одежку. Тут ведь окромя штанов еще белье какое-то, тоже все обгаженное было. Сижу голый, стыдно как-то, хотя мужики вон ходят, не стесняются, причиндалами трясут да задницами сверкают. Для них это все привычно, что ли? Хотя, конечно, они и моются все вместе, в бани ходят. Я-то привык в своем душе это делать, без посторонних глаз.
– На восток надо пробираться, к нашим.
– Да немцы уже, наверное, на пятьдесят верст ушли. Где фронт-то, где помощь? – подал голос еще кто-то.
– Да хоть на сто! – заключает тот, которого назвали старшиной. – Обсохнем до темноты, думаю, и пойдем. Ночью, слышал от командиров, фриц спать любит, не воюет, глядишь, и пройдем сколько сможем.
– Так, может, в Брест? В крепости наверняка гарнизон держится, там ведь войск много было.
– Не знаю, надо подумать…
– А может, не надо никуда идти? Свои же расстреляют! – вдруг ляпнул я.
А хрен меня знает, чего я вдруг решил высказаться, никто же не спрашивал. Слышал там, дома, что тех, кто из окружения или плена выходил, сразу на расстрел.
– Ты чего тут говоришь-то, гаденыш? – зло посмотрел на меня старшина. – Ты вообще откуда? В нашем батальоне таких не было. Может, ты шпион?
– Я, – и чего мне сказать им, не поверят же, – я не знаю, – ляпнул первое, что пришло в голову.
– Память отшибло, что ли? Ну, немца увидишь, вспомнишь!
Да хрен я куда пойду, лучше немцам сдамся, не станут те меня расстреливать, я ж не шпион, не этот, как его, не коммунист. Точно, надо от этих колхозничков сбежать и найти немцев. Может, в Берлин вывезут, так и переживу эту чертову войну, главное, к сорок пятому куда-нибудь свалить. А может, немцам помочь? А что, рассказать, как все будет, может, еще и денег дадут, в Европе останусь, все будет отлично. Главное, чтобы сразу не убили и поверили, а там…
День тем временем подходил к концу.