Языки в соседних королевствах были похожи, и шевалье понял смысл сказанного. В другое время такой ответ вызвал бы злость, сейчас он спокойно подошёл к капралу и ударил его кулаком в горло. Сделав шаг в сторону, сбил с ног одного из солдат. Двое корвов упали на камни двора, остальные схватились за оружие. Дружинники навели на них мушкеты, и то же самое сделал Хартмут со своими пистолями. У солдат отобрали оружие, а самих заперли в караулке. Когда капитан вошёл в трапезную, там тоже всё закончилось. Почти все корвы упали со стульев и сейчас спали на полу, и лишь немногие лежали на столах среди разбросанных блюд и перевёрнутых бутылей с вином.
– По-моему, этот не дышит, – сказал он подошедшему барону, показав рукой на неподвижно лежавшего солдата.
– Может быть, – равнодушно отозвался Кай. – Значит, выпил за себя и за товарища. Получается, сам себя наказал за жадность. Для меня главное, что их никто специально не травил. Если спросят маги, я так и отвечу. С охраной разобрались?
– Заперты в караулке, – ответил Хартмут. – Обошлись без крови.
– Идите собирать семью, – сказал Кай. – Мы уже забрали золото и сейчас заканчиваем собираться. Возьмём с собой обе кареты и верховых лошадей на всех. Пока женщины будут ехать с удобствами, а потом пересядут на лошадей. Скажите стражникам, чтобы собрали мушкеты и пистоли корвов, и весь огненный запас и сложили в кареты. Хотя лучше скажу сам, а вы занимайтесь семьёй.
Не прошло и часа, как из распахнутых ворот замка Штабер выехали две кареты и шесть всадников с заводными лошадями и умчались в сторону столицы. В первой карете сидела женщина лет тридцати пяти с десятилетней девочкой, во второй – две девушки. Женщина была женой шевалье Хартмута, девочка – его дочерью, а девушки – дочерьми барона. Старшей недавно исполнилось пятнадцать, а младшая была на два года моложе.
– Исполнилась твоя мечта, Сента, – сказала младшая сестра, – и не пришлось никуда уезжать самой.
– Лучше бы я уехала одна! – хмуро отозвалась старшая. – Отец никого не хотел слушать, отдал корвам кучу золота и до последнего тянул с отъездом. Будет чудом, если нам дадут уехать.
– Прорвёмся. Сента, ты по-прежнему любишь своего Клода? А как же Симон? Он уже год по тебе сохнет!
– Я ничего не обещала сыну шевалье Гумеля, – ответила Сента, – и прошу тебя, Карин, больше о нём не говорить!
– Жаль! Он такой сильный и красивый! Если бы у меня была хоть половина твоей красоты, я никому его не отдала бы!
– Рано тебе мечтать о сильных и красивых. И напрасно мне завидуешь, ты сама очень славная. Лучше ложись и спи, пока хорошая дорога и не сильно трясёт.
Удалившись от замка на пару лиг, беглецы вынуждены были пустить лошадей шагом. Затянувшие небо облака скрыли луну, и дорога была едва видна. Так ехали всю ночь, а утром позавтракали в трактире. Первыми пошли есть господа, а трое дружинников остались сторожить лошадей и кареты. Господ