Собственно, три года я жила в пансионе, в клетке в учебном кабинете, и имела возможность заниматься вместе с пансионерками. Читать научилась раньше, чем говорить, подглядывая в книги и тетради девушки, сидевшей за последней партой, прямо рядом со мной. А считать – прежде, чем меня выкинули на улицу, посчитав слишком страшной.
Маленького хорошенького пушистика они готовы были любить, холить и лелеять, а большую ушастую крысу с огненно-рыжей шерстью почему-то нет.
– Слушай, блох… босс, а ты передумал, что ли, меня из города изгонять?
– Босс? – удивился волк.
– По имени звать не буду, оно дурацкое, – предупредила я.
Он пожал плечами, не имея никаких возражений.
– У меня есть к тебе деловое предложение, – сообщил он, будто вживаясь в образ моего босса.
– М-м-м?
– Ты ведь тарса, верно? Я ознакомился с информацией о твоем виде и должен сказать, она впечатляет. Я хочу, чтобы ты приглядывала за Эдит и докладывала мне о ее делах. От Марты мало толку, она боится потерять работу и многое умалчивает. Меня это не устраивает, я хочу знать все.
– Даже так… но ты ведь в курсе, что знать все может быть вредно для здоровья?
– Мое здоровье не должно тебя заботить.
Это было мое самое удачное ночное приключение, итогом которого стало неожиданное повышение. Я больше не была бессловесной зверюшкой, рисковавшей в один не самый лучший день своей жизни оказаться в самом дремучем лесу государства. Я стала настоящей охранительницей своей хозяйки.
Самой близкой, самой незаметной, самой главной ее защитой.
– Тебя ведь впечатлило, как тарсы о своих щенках заботятся, да?
Волк улыбнулся и не ответил.
Не знал он, что не всем щенкам достается материнская любовь и защита, как и не знал, что Эдит по всем показателям не смогла бы заслужить ни того ни другого – слишком слабым, беспомощным и бесперспективным детенышем она была.
Кто-то другой сказал бы, что такие не выживают в дикой природе, и отказался иметь с ней дело, я лишь потерла лапки.
– Я согласна, – сказала и протянула Хельму лапу, чтобы скрепить наш договор лапопожатием. Я видела, как это делали люди, и давно хотела попробовать сама.
Волк с серьезным видом, едва сдерживая улыбку, осторожно пожал мою лапу двумя пальцами, откинулся на спинку кресла и отсалютовал бокалом.
– Завтра отвезу тебя к ветеринару, после оформим тебя официально как домашнее животное.
– Что?
– И закажем ошейник.
– Что? Погоди, что?! Я передумала!
– Поздно, – оскалился он.
ГЛАВА 3
Самой ужасной в моем новом статусе была не необходимость каждый день играть с Эдит, терпеть ее сокрушительные нежности и молчать. И не в унизительной процедуре ветеринарного осмотра.
Самое ужасное в моем новом статусе было имя, указанное в документах.
– Пушистик? Серьезно, Пушистик?! – вполголоса бушевала я, пока детеныш спал, привалившись к стенке кареты.