– Самому не поднять, спина больная, – объяснил он. – Упал с коня в битве с викингами при Уотчете[21].
Олдред покосился на Дисмаса, который словно поселился на местном лугу, и тоже направился в таверну. Заведение во многом походило на обычный дом, не считая своих размеров и обстановки – обилия столов, табуретов, сундуков и настенных шпалер. Бросались в глаза и иные признаки достатка: большой лосось, свисавший с потолка, коптился над очагом, на скамье стояла огромная бочка с пробкой, куры клевали тростник на полу, на огне бурлил горшок, источая дразнящий запах свежей баранины.
Дренг указал на стройную молодую женщину, которая мешала варево в горшке. Олдред заметил у нее на шее резной серебряный кружок на кожаном ремешке.
– Моя жена Этель.
Женщина молча посмотрела на Олдреда. Дренга окружало множество молодых женщин, подумалось Олдреду, но все они казались несчастными.
– Много ли путников у вас бывает? – спросил монах. Как-то не ожидаешь увидеть такое благосостояние в столь крохотном поселении; Олдреду неожиданно пришло на ум, что за этим достатком может стоять разбой и грабеж.
– Достаточно, – коротко ответил Дренг.
– Неподалеку отсюда, в лесу, я встретил двоих мужчин, промышляющих разбоем. – Олдред взглянул Дренгу в глаза и добавил: – На одном из них был старый железный шлем.
– Мы зовем его Железной Башкой. Лжец и убийца. Он грабит путников на том берегу реки, прячется в лесу, через который ведет тропа.
– Почему его до сих пор не изловили?
– Мы пытались, уж поверь. Оффа, староста Мьюдфорда, предложил два фунта серебра за поимку этого злодея. Должно быть, он устроил себе убежище где-то в лесу, но мы не можем его найти. Люди шерифа[22] его ищут, совсем с ног сбились.
Звучало правдоподобно, однако Олдред не спешил расставаться с подозрениями. Дренг с его хромотой вряд ли мог быть этой Железной Башкой – если, конечно, он и вправду хромает, – но не исключено, что он состоял в доле с грабителем. Возможно, он знал, где находится убежище злодея, а тот платил ему за молчание.
– У него был странный голос, – прибавил Олдред, закидывая наживку.
– Наверное, ирландец или викинг, кто их там разберет. Да и пес с ним. – Дренг махнул рукой. – Как насчет кружки доброго эля с дороги? Моя жена варит очень хороший эль.
– Быть может, позже, – сказал Олдред. Негоже тратить монастырские деньги на пиво, если обстоятельства не вынуждают. Он повернулся к Этель: – Скажи, в чем секрет хорошего эля?
– Не она, – поправил Дренг. – Моя другая жена, Лив, варит эль. Сейчас она в пивоварне.
Церковь боролась с этим обычаем. У большинства мужчин, которые могли себе такое позволить, было несколько жен – или жена с наложницами, не считая рабынь. Увы, церковь была не властна освящать брак. Два человека приносили клятвы при свидетелях, после чего считались мужем и женой. Священник, если его просили, осенял их благословением, но это