На воде покачивалась лодка. Раньше Олдред не бывал в Дренгс-Ферри – обычно он выбирал другие пути, – но догадался, что пришел именно туда, куда направлялся.
Монах спешился и громко закричал. На берег вышла какая-то девица, отвязала лодку, села в нее и принялась грести. Когда лодка подплыла ближе, Олдред разглядел, что девица на вид простоватая, зато вполне откормленная, а лицо у нее сварливое. Дождавшись, когда она окажется в пределах слышимости, он назвался:
– Я брат Олдред из аббатства Ширинга.
– Я Квенбург, – откликнулась девица. – Переправой владеет мой отец Дренг. И постоялым двором тоже.
Что ж, ноги и вправду привели Олдреда в нужное место.
– За фартинг я тебя перевезу, но вот лошадь не возьму, не обессудь.
Олдред и сам это понимал. Хлипкая лодчонка того и гляди перевернется.
– Ничего страшного, Дисмас переплывет.
Монах заплатил фартинг, снял с пони седельную суму и короб с книгами заодно с седлом, сложил скарб в лодку. Залез в суденышко сам, не выпуская из рук поводья, и осторожно потянул, уговаривая Дисмаса войти в воду. Лошадка на мгновение заупрямилась.
– Давай, давай, – подбодрил Олдред, продолжая тянуть, и в тот же миг Квенбург оттолкнула лодку от берега. Дисмас поневоле ступил в реку. На глубине, когда дно ушло из-под копыт, он поплыл. Олдред крепко держал поводья. Вряд ли, конечно, Дисмас попытается сбежать, но рисковать не стоило.
Когда переправились, Олдред спросил у Квенбург:
– Далеко отсюда до Ширинга?
– Два дня пути.
Монах взглянул на небосвод. Солнце висело низко. Впереди долгий вечер, но ему, пожалуй, не дойти до следующего места ночлега до наступления темноты. Лучше переночевать здесь.
В ноздри ударил характерный кислый запах свежесваренного эля.
Дисмас нащупал дно. Олдред отпустил поводья, животное выбралось на берег, встряхнулось, избавляясь от воды, пропитавшей его шкуру, и принялось грызть сочную летнюю траву.
Из таверны показалась другая девушка – лет четырнадцати, волосы черные, глаза голубые. Несмотря на свою молодость, она уже была в тягости. На вид привлекательная, еще бы улыбнулась хоть разок. Олдреда потрясло, что она не носила головного убора. Простоволосыми обыкновенно ходили одни шлюхи.
– Это Блод, наша рабыня, – пояснила Квенбург. Блод промолчала, и Квенбург прибавила: – Она говорит по-валлийски.
Олдред выгрузил на сушу драгоценный короб, затем перенес на берег седло и седельную суму.
Блод услужливо подхватила короб. Монах с беспокойством наблюдал, как она несет груз в таверну.
Мужской голос произнес:
– За фартинг можешь с ней позабавиться.
Олдред обернулся. Мужчина пришел, скорее всего, вон из того приземистого строения, где, похоже, варили эль – именно оттуда доносился кислый запах. Чуть старше тридцати, высокий и широкоплечий, он выглядел так, как и должен был выглядеть отец Квенбург.