– Вы от поснидайте сперва, а язм распоряжуся с банькой. Помоетесь?
– Охотно!
Радостно потерев руки, Иван Борисович уселся за стол и, дождавшись, пока рядом расположился братец, милостиво кивнул остальным:
– Инда присаживайтесь по-простому, рядком. Ты, Егорий – ближе к нам, а ты, Антипко, в уголок, во-он на ту лавку.
– А Федя? – возмутился Егор.
Все трое посмотрели на него с большим удивлением:
– Федька на кухне поест, как слуге и положено.
Ах, ну да, ну да… Слуга… Ох, надоели. Свалить что ли от всех вас в город? А что… погулять, размяться – чего тут, в клоповнике этом вонючем, сидеть?
– Гости-то – вы? – взглянув на Борисовичей, с поклоном осведомился Ахмет Татарин. – А Антип и…
– То Егорий. Воины, стража наша.
– Ага, понятно, – хозяин «отеля» что-то быстро прикинул в уме. – Народу у меня много – все пути летнего ждут, с распутицы позастряли. Инда место найду, вам, гости торговые – в овине. Не побрезгуете?
– В овине так в овине, и хуже иногда приходилось.
– Ну, вот и славненько. Я слугу пошлю – он там печку протопит, тепло будет. А сторожа ваша на ригу пусть идет, там тоже печка. Можно и слугу туда же… ежели стража ваша не против.
– Да не против, – ухмыльнулся Егор. – Пусть с нами ночует, что ж.
– Договорились!
Громко хлопнув в ладоши, хозяин «отеля» подозвал обслуживающий персонал, столь же колоритный, как и он сам: двух парней лет двадцати в посконных рубахах и постолах.
– Митька, Середко, живо гостям еду! Да девкам скажите – пущай дров наколют да воды натаскают в баню. Ну, вот, – Ахмет широко улыбнулся гостям. – К вечеру и банька, а до того, опосля, как пообедаете – отдохнете.
Поели примерно так же, как и у своеземца Голубеева Игната, на этот раз, правда, за все заплатив – Борисовичи расщедрились, так что ж! Те же каши, кисели, из разной рыбы ушица – налимья, стерляжья и совсем дешевая – окуневая. Еще и дичь, и пироги – с кашей, с капустой, с вязигой. Пока ели, пришли в трапезную и другие постояльцы в разноцветных, с крученым узорочьем да пуговицами кафтанах, подпоясанных разноцветными кушаками, при бородах, пусть даже самых куцых.
Во время обеда Егор не притронулся к медовухе, крепче кваса ничего не испил, а затем отправился в город. Так, посмотреть… Интересно все же, не каждый же раз вот так… в пятнадцатом веке!
Уже было, наверное, часа четыре пополудни, или даже пять, когда Вожников, выйдя за ворота корчмы – кстати, почему-то широко раскрытые – зашагал вдоль заборов к видневшейся неподалеку деревянной церкви, на маковке которой золотился крупный, похоже, что тоже деревянный, крест, сильно напоминавший могильный.
За заборами лаяли псы. Повернув за угол, тропинка протиснулась меж высоких глухих оград, юркнула в темный, сильно пахнущий навозом проулок и, наконец, словно ручей в реку, влилась в достаточно