Черт! Правая рука, кстати, болела – как раз там, куда пришелся удар.
– Ты чего разорался, Егорий? – приподнял голову Антип. – Привиделось что?
– Да уж, – молодой человек махнул рукой. – Привиделось.
Вокруг еще было темно, и луна на небе казалась столь же яркой, что и в ночи, однако на востоке, за хмурыми вершинами елей, уже занимались оранжевые зарницы.
– Рассвет скоро, – проснулся и старший, Иван Борисович. – Соберемся-ко, рябчика поедим, да в путь. А, брате?
Данило Борисович, поднявшись, молча кивнул и уселся поближе к тлеющим углям:
– Антип, налущил бы щепы.
Чугреев тут же выхватил нож:
– Сейчас, господине, сейчас.
Не прошло и минуты, как шаявший палево-рубиновым светом костер вновь запылал ярким веселым пламенем. Борисовичи радостно переглянулись и с завидным аппетитом принялись уплетать вчерашнего рябчика, да так, что только хруст стоял! Не отставал от них и Антип, а вот Вожников что-то не чувствовал голода: может быть, вчера переел, а, может, потому, что сон нехороший привиделся.
Смачно рыгнув, Чугреев облизал косточку и, бросив ее в костер, потянулся к котомке, вытащил из нее какой-то сверток:
– Эвон!
Сразу запахло чем-то прогорклым, тухлым.
Иван Борисович даже нос пальцами зажал:
– Это что за вонища-то?
– Сало медвежье! – с важностью пояснил Антип. – Старик-то запасливым был. От волков по весне – первое дело. Почуют шатуна – ни за что вослед не пойдут. Так что мажем лыжи!
– Да уж, запасливый дед, царствие ему небесное.
Размашисто перекрестившись, Данило Борисович встал на лапнике на колени и принялся вполголоса молиться, то и дело крестясь и кланяясь. Ему тут же последовали и остальные – старший братец Иван, Антип Чугреев, Егор… А почему б и не помолиться-то? Коли все так делают, так негоже белой вороной быть, тем более и сам-то Егор – православный, бабушкой еще в сельской церкви Фрола и Лавра крещенный.
– Господи Иисусе Христе…
– Николай Угодник Святый…
– Святый Георгий…
– Богородица Дева…
– Удачи пошли, успеха во всех делах наших скорбных.
Щурилась в светлеющем небе луна, тускло мерцали звезды, ширился, золотил верхушки деревьев рассвет.
– Господи Иисусе Христе!
Помолившись, смазали медвежьим салом лыжи, вскинули на плечи котомочки. Старший – Иван Тугой Луг Борисович, бороду рукой пригладил:
– Ну, инда и в путь. Веди, Егорша!
Егор и повел. Не к Белоозеру, куда беглецы хотели, нет – в Пашозеро, как сам для себя решил. А зачем с этими придурками по лесам шататься? До Пашозера, как молодой человек прикинул еще вчера вечером, было где-то километров двадцать или чуть больше – почти целый день идти, по крайней мере – до полудня, лыжи-то не беговые – охотничьи. А что тут ближе-то? Если только в соседний район выйти… или даже в Вологодскую область.
Шли по зимнику, большей частью