Борисычи, как и обещали, явились до темноты, оба раскрасневшиеся, довольные, с дичью:
– Держи, Егор, рябчиков! Готовьте с Антипкой. Что тут у вас в котелке-то? Чага? Ах, хорошо испить – употели. Налей-ко туес… Ох, добре…
С добычей Чугреев расправился быстро – обжег, да сунул на угли, никакого вмешательства Вожникова и не понадобилось. Братья – видно было – притомились, да, напившись чаги, подремывали на лапнике в ожидании ужина, вскоре и воспоследовавшего – чудесные оказались рябчики, упитанные, жирные, да и приготовил их Антип умело – в собственном соку.
Все четверо уплетали дичь за милую душу, жаль вот только соль экономили, и все ж и почти без соли – вкуснотища! И, главное, много – три дня запросто можно было есть. Подкрепившись, повалились спать, сунув в костер сушину. Тихо было кругом, благостно, правда, где-то вдалеке, за крутым, поросшим хвойным лесом холмом, выли на луну волки – вот тоже опасность еще та, хорошо хоть не напали в ночи. Слава богу, похоже, не чуяли, далековато выли.
Враги поджидали их по дороге на Пашозерский погост, у самого зимника, там, где рядом с дорогой сочился со скальных выступов водопад, наполовину скрытый тонким искрящимся льдом. Вожников хорошо знал эти места – здесь, неподалеку, они с друзьями частенько ловили рыбу.
Первым насторожился Антип, встал на лыжах как вкопанный, втянул носом воздух… и тут же упал, пронзенный пропевшей смертную песню стрелой.
– В лес! – махнув рукой, закричал Иван Борисович. – Скорей к лесу!
Пригнувшись, все трое побежали, так быстро, как только могли, жаль, сильно мешали лыжи, да ведь не сбросишь же их на ходу, не отвяжешь – некогда. Тем более, и снег на пути не везде твердый – сугробов еще было немерено. Снова просвистела над головой Егора стрела, сбила шапку, вторая едва не поразила парня в плечо, хорошо, поскользнулся, упал, да так удачно – в кусточки, – что смог наконец-то избавиться от лыж, а уж дальше – ползком, ползком – к лесу.
Там, в густом бору, и укрылись, там уж не страшны были стрелы, там и перевели дух, осмотрелись… осмотрелись бы, а не дали! Словно псы, выскочили из-за деревьев воины в кольчугах и шлемах – трое бросились на Борисовичей, один – ловкий такой парнишка с узким безусым лицом и серыми сверкавшим из-под шлема глазами – на Егора. Так себе соперник, если б не кольчуга – так «в весе курицы». Правда, меч при нем, ишь, размахался… маши, маши…
Егор выхватил секиру, взмахнул – враг пригнулся, и тяжелое лезвие со свистом разрезало воздух. Мимо! А вот меч – ловок, ловок парняга! – едва не пронзил Вожникову грудь, хорошо хоть успел отпрыгнуть, да снова махнул секирой. Да так, что поразил бы юного супостата прямо в голову, разрубил бы шлем, как нечего делать, а вместе со шлемом и череп… Увы! Враг неуловимо дернулся, отклонился, и в тот же миг резким выпадом ударил клинком по древку… Выбитая из рук