Он тоже уже вернулся с работы, переоделся в домашнее, расположился в кресле, потягивал горячий взвар из объёмистой кружки. Тяжёлый взгляд скользил от стеллажей, заполненных свитками, к окну с бесконечными подтёками дождя.
– Папа! – начала я и тут же поправилась: – Славного вечера. Можно с тобой поговорить?
Отец дёргаться не стал, изображать весёлость – тем более. Серьёзно кивнул, поманил рукой.
– Садись, Викэ. Я всегда готов тебя выслушать.
Больше всего я была ему благодарна за то, что он не пытался меня утешать или, наоборот, делать вид, что ничего не случилось. Не справлялся ежеминутно о здоровье, не причитал, как мама, не пытался обкормить вкусненьким наподобие Одьен. Но и не избегал, как Хей, не прятал своего горя.
Об этом я и спросила:
– Папа, что с Хеем? Он, конечно, прекрасный брат и всё такое, но одно дело переживать за сестру, другое – самому готовиться помирать. И явно не из-за меня.
Отец замялся.
– Говори, – сердито нахмурилась, – я же всё равно узнаю. У Одьен спрошу, у Сильéн. Или у мамы.
Последняя угроза подействовала.
– Хейдеру запретили иметь детей, – злобно выплюнул отец. – Старшие боятся распространения проблемы.
От гнева я задохнулась.
– Почему? Бездарность – не заболевание, по наследству не передаётся! Как же так можно? Что же теперь… А Льен в курсе?
Сильен, красавицу-невесту брата, сильного целителя и мага воды, гордость рода Норьéк, мы обожали не меньше Хея. Весть о том, что по моей вине пострадала она, ударила меня едва ли не больнее, чем собственная незавидная участь.
– Разумеется, – криво усмехнулся отец, – Старшие сразу же после церемонии сообщили. После чего ещё и на беременность проверили… мерзавцы. Сильен – молодец, посмеялась им в лицо – мол, в семье Норьек не привыкли до свадьбы детей плодить. Только, Викэ, потом она ночь проплакала у Хея в объятиях, и уж на что я моралист законченный, и то пожалел, что они такие порядочные. Завели бы ребёночка, обратно б уже не засунули. Прости, доченька, за грубость.
Я стиснула зубы. Ладно, мне умирать в двадцать против обычных трёхсот лет средней жизни мага. Но брата за что?!
– Нельзя это так оставить, – решительно заявила я, глядя отцу в глаза. – Старшие слишком много на себя берут. Нет такого закона, чтобы осуждать на бездетность! И Хейдер должен не страдать молча, а бороться.
– Как, девочка? – покачал головой отец. – Оспорить волю Старших? Восстать против их запретов? Может, заклятиями припугнуть?
– Дойдёт до этого – и заклятиями! – я сжала кулаки. – Для начала – протестовать, громко! Высказать свою позицию, обосновать… пожаловаться Верховному, наконец! Он обязан защищать людей – вот пусть и вмешается в произвол!
– Ничего он не сделает! – сдавленный рык. – С его ведома и согласия Старшие Сильен и Хейдера