А на речку хотелось… Сильно. И стала Аринка просить бабку, чтоб та ее научила привязку ставить. Вроде и тренироваться есть на ком – Нюрка-то на все согласная. Бабка поворчала, но учить начала – а чего и не поучить, ежели девка и сама просит, и как губка, все впитывает. Научила.
И Аринка получила долгожданную свободу. Подумав, где они чаще всего с Нюркой бывали – а чаще всего они сидели у Нюрки во дворе под дубом – Аринка попробовала перекинуть бабкину привязку на дуб. Получилось. Сбегали на речку, быстро искупались и прибежали к дубу сохнуть – Левониха не заметила.
А ежели человек чего не знает – то ему и не навредит – решила Аринка, и перекинула связь с бабкой на дуб насовсем.
Получив свободу, Аринка будто ожила. На губах стала появляться улыбка. Редкая, но все же. Иногда они с Нюркой начинали дурачиться, а с умениями и возможностями Аринки их дурачества принимали глобальные масштабы. Ближайшие соседи чуть не плакали, видя взлетающую из грядок морковку и чисто вымытых в пруду поросят, низко летящих над дорогой и визжащих от ужаса – в те дни Нюрке было поручено прополоть всю морковку, чтоб чистой была, и налить поросятам воды в большое корыто, чтоб могли в нем купаться. Но купаться хотелось девочкам, а потому Аринка пришла на помощь.
«Управившись» с делами, девчонки мчались на речку. Правда, после такого хозяйствования Нюрке крепко доставалось от отца хворостиной, но то была малая цена – Аринка на условный стук выскальзывала со своего двора, быстро проводила по горящим огнем следам от хворостины рукой и скрывалась обратно.
В один из дней, подпалив соседский сенник (совершенно нечаянно! Огненный шарик должен был упасть в бочку, что рядом с сенником, и погаснуть, просто Аринка промахнулась, потому как Нюрка ее толкнула), и, дабы не дать тому сеннику сгореть дотла, была поднята и вылита на него бочка с водой, оставленная там же на крыше (пришлось срочно прятаться, потому что из дома, ругаясь и причитая, выскочила соседка, а потом просто забыли про ту бочку) и, поменяв местами привязанных у соседей собак (просто шутки ради), девочки умчались на речку.
На реке, на мелководье, где они обычно купались, было шумно, и девочки нашли себе другое место, значительно ниже по течению. Здесь было глубоко, и река, делая крутой изгиб, сильно сужалась в этом месте, образуя быстрину. Первой в быстрину полезла Нюрка, а Аринка осталась ее страховать. Вода там была холодной, и девочка быстро выскочила на берег, стуча зубами от холода.
Аринка, посмеявшись над Нюркой, осторожно входившей в воду с пологого места, сама решила окунуться сразу, попросту прыгнув со ствола дерева, склонившегося над рекой. Она ловко прошлась по стволу и солдатиком сиганула в быстрину.
Подождав немного появления над водой черноволосой головки и так и не увидев ее, Нюрка растерянно позвала:
– Арин! Аринка! Хватит уже шутить! Я же тебя не вижу! – Нюрка крутилась по сторонам, надеясь заметить подружку прежде, чем та скинет ее в воду ради шутки.
– Аринка!