Обидно то тем мужикам стало. Собрали они сход деревенский, да и рассказали, что видели. Решено было на сходе колдовку ту убить и сжечь вместе с домом, чтоб и следа от нее не осталось. Ну, порешить-то порешили, а делать-то кому? Страшно… Да и девку убить не так-то просто. Вообще человека не просто, а тут и девка еще, да красивая… Ну, что делать? Стали они жребий тянуть. Стоят, тянут, уж трое определились, кому идти-то значит, и вдруг из-за спин слышат:
– Кому меня убивать, решаете? А не боитесь? Тело-то вы убьете, да только жизни я вам не дам тогда. Лошади испугались? Лошадь-то вам ничего не сделает, а вот я могу. Тронете хоть пальцем – всю деревню под корень изведу, выморю. Все вы тогда последними из рода останетесь, все смерть своих родных увидите, а после и сами умрете. Хотите жить – живите, но и меня не трогайте. Кому помощь нужна – приходите, помогу завсегда.
Высказалась так, развернулась да ушла. Ну, мужики постояли, затылки почесали, палочки-то бросили, плюнули, да по домам-то и разошлись.
Стали все в деревне вид делать, что Левонихи той и вовсе нету. Нет, при встрече, конечно, здоровались – боялись. А так – сидит она тихо на хуторе – и пускай себе сидит.
А по зиме заболела у одного из мужиков, что Левониху выслеживали, жена. Сильно заболела. Застудилась. И уж понятно было, что помрет она – уж и в себя-то не приходила. А тот мужик жену сильно любил… Да и ребятишек у них было четверо, мал-мала меньше. И вот сидит он, голову руками обхватил, а у самого слезы из глаз капают – жену жалко, как один ребят поднимать станет – подумать страшно. Сидит, он, значит, горюет, вдруг плеча его рука касается. Поднимает мужик глаза – а перед ним Левониха стоит.
– Если жена твоя оздоровеет, что взамен дашь? – спрашивает.
– А что ты хочешь взамен? – говорит ей мужик, а у самого аж душа замирает – чего колдовка молодая попросит?
– Жизнь за жизнь. Жена встанет, корову закопаешь. Подумай. Но знай – то малая цена. Корову-то новую купишь, а жену не вернешь.
Сказала так, развернулась и пошла. Мужик сидит и в отупении ей вслед смотрит. Сидел так, покуда она со двора почти не вышла, а после следом кинулся. Догнал, схватил за руку.
– Погоди. Как звать-то тебя?
– О! Имя мое понадобилось, – усмехнулась та. – А как вы меня меж собой кличите? Левонихой? Знать, так тому и быть. Вот и зови Левонией. Пошто остановил?
– Это… Согласен я. Только подыми Маринку…
– Запоминай, Мирон. Крепко запоминай. Ввечеру собирай всех домочадцев и уходи из дому. Куда хочешь, но до утра чтобы ноги вашей в доме не было. Жену только оставь одну. И образа убери. Утром придешь – спать она будет. Не буди. Как проснется, дашь ей выпить отвар, что на столе оставлю. И поить им станешь ее три дня. Три дня она спать будет. А после встанет. Все ли понял?
– Все.
– Все запомнил?
– Да.
– Еще одно запомни. Ежели кто подглядывать станет, да мешать мне вознамерится –