– Мама прекрати! – резко сказала Джейн, затем, понизив голос до шёпота, отошла от матери. – Я не хочу никуда с тобой идти.
– Джейн, я твоя мать, как ты можешь так говорить? – лицо Моники покраснело, она достала небольшой шёлковый платочек и принялась утирать подступившие слёзы. Но дочку это нисколько не тронуло.
– Как я могу так говорить? – вспыхнула девочка. – Ты бросила меня, отдала в этот приют, даже письма не писала. Я не поеду с тобой.
– Нет, ты поедешь со мной, – женщина выпятила нижнюю губу, словно обиженный ребёнок, и с досадой посмотрела на дочь. Ни одного «прости» так и не слетело с её напомаженных губ, которого Джейн так ждала. Ей нужно было хоть какое-то подтверждение того, что она её любит, что сожалеет о том, что отдала дочку в приют.
– Кто твой дружок мам? Барыга, спекулянт, может держатель тех кафе, что стояли на Палмер стрит? (Девочка имела в виду заведения, где бордели, маскировались, под обычные кафе. Они открывались по ночам, проститутки там танцевали стриптиз, а затем обслуживали клиентов). Кто?
– Замолчи! – Моника до боли сжала руку Джейн. – Хэнк работает в полиции, он порядочный мужчина.
Воспитанницы приюта смотрели на них во все глаза, перешёптывались, кто-то даже подсел поближе, чтобы быть в гуще событий. Габби, Уэнди и миссис Дженкинсон, наоборот, держались на расстоянии, не мешая разговору матери с дочерью.
– Джейн я понимаю, как ужасно поступила с тобой, прости меня дочка, – женщина протянула руку и дотронулась до щеки Джейн. – Я изменилась – бросила выпивку, познакомилась с Хэнком. Мы можем стать семьёй. Ты же всегда этого хотела.
– Я уже не знаю, чего хочу, – по лицу Джейн бежали слёзы. Мать привела Джейн в приют восемь месяцев назад. Джейн помнила, как умоляла Монику не оставлять её, как она ждала, стоя у окна, что мама всё-таки вернётся, но она не возвращалась. И вот она здесь, но она стала ей чужой. Чужая женщина, которая говорит, что изменилась, что снова хочет быть семьёй. «Нет, не чужая. Просто я отвыкла от неё. Она моя мама».
– Ну-ну моя дорогая, – Моника погладила дочку по голове, и девочка не в силах больше сдерживаться положила голову на колени матери и обняла её ноги. – Всё будет хорошо, я люблю тебя Джейн и больше не совершу никаких ошибок, – женщина обняла дочку в ответ, и тихонько покачивалась с ней в такт настенным часам, которые висели над дверью. – Поехали домой, дай мне ещё один шанс.
– Джейн! – девочка подняла голову и увидела Генри. Он застыл в дверях, не решаясь двинуться дальше. Парень не мог больше ждать снаружи, миссис Дженкинсон хотела было выдворить его, но Уэнди ей помешала, шепнула что-то на ухо, и старушка позволила ему пройти.
– Это твой… друг? – женщина с любопытством посмотрела на Тео и перевела взгляд на дочь.
– Да… это мой друг, – тут в комнату ввалились и Ник с Оливером, – и они тоже.
– Что