К счастью, вскоре рассудок преодолел болезненный приступ воображения, и она принялась рассеянно листать бумаги, совсем забыв, что отец категорически запретил ей читать документы, а вспомнила об этом, лишь наткнувшись на фразу пугающего смысла. Эмили поспешно отодвинула бумаги, но не смогла стереть из памяти слова, вызвавшие одновременно любопытство и ужас. Эти слова произвели на нее такое сильное впечатление, что Эмили не спешила уничтожать документы, и чем дольше обдумывала это обстоятельство, тем живее разыгрывалось ее воображение. Испытывая острое любопытство и неудержимую потребность проникнуть в жуткую тайну, упоминание о которой она только что прочитала, Эмили начала сожалеть о данном отцу слове. На миг возникло сомнение, правильно ли будет исполнить обещание вопреки острому желанию получить объяснение, но Эмили сразу его отвергла.
«Я дала зарок в точности выполнить все указания, – сказала она себе. – Значит, должна не спорить, а повиноваться. Пока я полна решимости, необходимо немедленно уничтожить искушение, способное лишить меня добродетели и навсегда отравить мне жизнь осознанием неисправимой вины».
Вдохновленная чувством долга, Эмили победила самое сильное искушение в своей жизни и предала бумаги огню. Ее взгляд неотрывно следил за медленно разгоравшимся пламенем, а в сознании неумолимо звучала только что прочитанная фраза, единственная возможность объяснить которую в эти минуты исчезала навсегда.
О кошельке Эмили вспомнила не сразу и решила убрать его в шкаф, как вдруг обнаружила, что там находится что-то еще помимо денег. «Его рука сложила их сюда, – думала она, рассматривая содержимое кошелька. – Рука, теперь превратившаяся в прах». На дне кошелька оказался маленький предмет, завернутый в несколько слоев тонкой бумаги. Развернув его, Эмили обнаружила медальон из слоновой кости с миниатюрным портретом… молодой дамы, тем самым, над которым плакал отец! Вглядевшись в изображение, она увидела незнакомую особу необыкновенной красоты с кротким, печальным и покорным выражением лица.
Сен-Обер не распорядился относительно портрета и даже не упомянул о нем, поэтому Эмили решила его сохранить. Не раз вспоминая тон, которым отец говорил о маркизе Виллеруа, Эмили решила, что это ее изображение. Но что заставило отца хранить эту миниатюру и, более того, плакать над ней так безутешно, как плакал он накануне путешествия?
Эмили долго рассматривала прекрасные черты незнакомки, но так и не смогла открыть секрет ее очарования, не только вызывавшего глубокое восхищение, но и рождавшего чувство жалости. Темно-каштановые волосы свободно обрамляли высокий чистый лоб; нос слегка напоминал орлиный; на губах застыла грустная улыбка; голубые глаза с невероятной