– Что я буду первой, с кем он выйдет на связь, когда Аэксинавра Бесконечная под его командованием выведет флотилию «Световых горизонтов» до готового нас принять нового дома, – две тончайшие слезинки пустились на перегонки параллельно друг другу, девушка сквозь всхлипы улыбнулась. – И что он будет ждать меня, во что бы это ему ни стало.
Крео горделиво развел кончики губ в одобрительное выражение поддержки:
– И как его звали. Скажи мне? – он был нежен и непоправимо одинок, как осенний листопад. Бэа не отрывала от него глаз.
Она вновь очутилась в плену вспышек из прошлого, его расслабляющий томительной сепией фильтр напоминал об уюте, который девушка находила в достопамятных днях работы на верфи. Приземистая кубатура машинного отделения, ионно-плазменный карандаш в руке Ханаомэ Кид: только что юная художница закончила наносить стилизованную под резьбу фразу на покинувшем языке. Она опустила карандаш, открыв себе вид на любимого. Это был на незначительную разницу старше ее мужчина: его статность, выпячивающая даже через адмиральский китель – в том числе могучей грудью – не отпускала молоденькую стажерку «Терпла и Логан» из объятий жаждущего им покровительства и обожания, которые сводили с ума горячее сердце девушки.
– Его звали… – девушка не могла вырваться из крепко сжатых рук призрака, который не отпускал ее из машинного отделения Аэксинавры Бесконечной, – Бонумэ Рэйшо. Его звали Бонумэ Рэйшо, – Бэа смотрела сквозь пелену времени: варп-установка, а перед ней два излучающих пар обнаженных тела находились во власти друг друга. Девушка вспомнила ласку каждого его касания, сквозь мысли пробирающуюся дрожью по телу, каждое легкое удушье, которым пилот флагманского судна в порыве страсти притягивал ее к себе, пока она извивалась на нем, словно на ритуальном алтаре, в удовольствие жертвуя своей чистотой.
– Sic parvis magna, помнишь? – Спри увидел в очах Бэи воспламененную им тягу к жизни. Бушующая сила неугасаемой любви никогда не была таким совершенным дополнением к оптическим изумрудам противоположного пола, так ревностно обожаемым мужчинами. Крео поразило, как до сих пор сильны в ней корни, тянущиеся к этому мужчине сквозь космическое пространство, – Спри никогда не испытывал такое неудобство быть лишним. Кто он такой, чтобы иметь право заглядывать внутрь самоподдерживаемой сферы, где есть место только любви двух душ? Плазменный шнур.
– Великое начинается с малого, – вмиг ответила Бэа. Он стоял перед ней: колдовство потусторонней стихии перенесло, возможно, дрейфующего в спиралевидных окрестностях Андромеды Бонумэ Рэйшо к ней. Девушка ведь почти забыла этот успокаивающий тон его смиренного голоса. Но это был не Бонумэ Рэйшо, и она это понимала.
Удар