– На двигательной установке я лично удостоилась права оставить свою метку, – мерцание разряда молнии обнажило неразличимый под искусственными сумерками грузового отсека блеск слезливой паутинки: не послушавшись хозяйку и ее строгого несгибаемого нрава, она спустилась по скуле.
– Наверняка, это позволил тебе сделать тот самый человек, кто сейчас за сотни астрономических единиц отсюда? Я имею в виду ту метку на двигателе.
Аккуратно захлестывая одну ногу за другую, Ханаомэ Кид озиралась по приземистым размерам машинного отделения и с незатейливо прикрытым увлечением соскабливала осевшую пыль на корпусе двигательной установки, проводя указательным пальцем борозду по металлической поверхности.
– На двигателе я написала «Sic parvis magna», – транслировала прямиком из воспоминания девушка, онемевшая от почти уже призрачного кадра прошлого.
– Что-то на покинувшем языке, – Спри посмотрел на собеседницу.
– Латынь… эта вариация покинувшего языка называлась учеными латынью, – прогорклый характер улыбки доносил трагедию почти забытого прошлого. Невзирая на все попытки захоронения, оно сохранилось в потаенных уголках страдальческой неугомонности девушки. – Великое начинается с малого, так гласит эта фраза.
– Откуда взято?
Девушка отняла руку от силовой варп-установки с зажатым в ней ионно-плазменным карандашом, ознаменовав триумфальное завершение поэтического труда. Фраза витиеватым узором была нанесена на облаченного в никелевый сплав безмолвного зверя, что преобразовывал топливо в кинетическую мощь так же легко, как и заяц использует пружинистые задние лапы для прыжка. Наслаждаясь простотой девчачьего счастья, охватившего Бею, мужчина в адмиральском кителе космического класса восхищался влюбленной в его корабль художницей.
– Из какой-то детской книжки, которую, чудесным образом, сама же и откопала.
– И кто же тот щедрый пилот?
Бэа растерянно уцепилась за распростертые пониманием глаза Крео:
– Тот, кто восемь лет назад пообещал мне, что я буду первой, с кем он выйдет на связь, когда под своим командованием доведет судно до готового нас принять нового дома.
Реактивный крейсер бесшумно нес пилигримов в сторону медианного материка. Ландшафтный предел эпилептического буйства океана теперь устремился к бесконечности: казалось, всю планету захватили перемещающиеся рьяным баттерфляем морские волны.
– Так почему именно эта бандура? – Клинтрек, скорчившись в три погибели, заглядывал под днище лежащего на подставке ящика с оборудованием. – Выглядит внушительно для геофизической игрушки.
– Оборудование,