– Конечно, – без тени сомнения ответил Смолев, вернувшись в комнату и одобрительно показывая большой палец Стефании, определившейся наконец с выбором. – Вернется непременно. Ведь у нас его гитара!
Часть пятая
Гитара снимает покровы с тайн
человеческой души.
«Александр, добрый день!
Наш Фестиваль закончился, призы вручены, места поделены, мастер-классы проведены, все эмоции постепенно улеглись, – можно перевести дух! Слава богу! Все прошло как нельзя лучше. Два дня после Фестиваля мы приходили в себя, подводили итоги, проводили разбор полетов в Оргкомитете, не без этого, потом еще и торжественный банкет для именитых гостей и спонсоров… Валюсь буквально с ног, усталая, но очень довольная! Вот сегодня утром я добралась до компьютера и, наконец, могу вам выслать обещанные материалы, касающиеся Макарова и Мерца. Вы уж простите меня за задержку! Очень я переживала за своих учеников, просто очень! Вы, наверное, заметили… Но муж снова оказался прав: они выступили просто замечательно! Волшебно выступили! Я так рада за своих мальчишек! Они у меня очень трудолюбивые и страшно талантливые, ужасно ими горжусь!
А еще я очень рада, что мы с вами наконец-то познакомились: Игоря после нашей встречи на Фестивале вот уже неделю как не узнать, будто подменили! Веселится, говорит, молодость вспомнил. Взбодрился, настроение отличное, смеется все время, шутит, мол, старая гвардия еще ого-го! Планы строит на отпуск, да и вообще, вспомнил, что у него должен быть отпуск! Последние пять лет я от него этого слова вообще не слышала. Так, в лучшем случае, на выходных куда-то выбирались, не дальше Финского залива. Так что это очень хорошо, что вы приехали, Александр! Вы уж, пожалуйста, приезжайте почаще теперь, мы всегда будем рады вас видеть!
Я никогда мужа не расспрашивала про вашу службу, знаю, что вы еще срочниками воевали вместе, через многое прошли. То, что он у вас старшиной роты был, я сама догадалась по тому, как вы его называли… Он-то сам никогда не рассказывает, а я и не спрашиваю. Он у меня, конечно, молодой генерал, еще пятидесяти нет, но уже и не двадцать лет. Вижу: сильно устает, нервничает много, переживает, хоть и бодрится. Когда в Сирии события начались, сутками у себя на Дворцовой пропадал, потом началось: командировка за командировкой… Чего мне это стоило – пережить эти все его командировки… Сейчас-то уже поспокойнее, но все равно, вы же знаете: в армии вечно то одно, то другое. Чаще стал за сердце хвататься, когда думает, что я не вижу. Никак не могу отправить к кардиологу, – только рукой машет. Генералу, якобы, не пристало по врачам ходить! Подчиненные, мол, не поймут! А кому еще ходить? Все здоровье по военным городкам растерял да по командировкам. Но сейчас-то мы, надеюсь, в Петербурге надолго, слава богу, и я добьюсь обязательно, чтобы он местным врачам показался. Это он внешне такой толстокожий и невозмутимый,